Остаток ночного перехода прошел без приключений. Мы благополучно перешли мост и углубились в распадок, поросший редким сосновым леском. Насколько я помнила, за ним начинались пустоши, и тропа шла вверх — до самой башни. Шли молча. Эриза переживала вторую гибель Чучо. Сдавленно всхлипывала и смотрела на меня волчонком, из-за чего я чувствовала себя виноватой, непонятно почему.
На самом деле я тоже переживала, вот только показывать этого не собиралась. Потому что и так чувствовала себя очень глупо. Мне бы радоваться! А вместо этого такая мрачность накатила, хоть волком вой...
Хассим тоже переживал.
— Такой шлем пропал! — доносилось сзади бормотание (теперь я шла первой). — Такая кольчуга! Такой нагрудник, с княжеской тугрой!
— Чего ты там бормочешь? Какая еще тугра?
— Надпись, вытравленная на нагрудной пластине, — сварливо ответил Хассим. — Не видела, что ли?
Конечно, я видела. Странный узор на позолоченной пластине. То ли спутанный клубок ниток, то ли отпечаток ладони с безумным переплетением линий...
— И что она означает?
— Это не ко мне. Я не князь, чтобы разбирать этакие закорючки. Но обычно пишут имя и девиз. «Да прославлюсь я, великий... Да сдохнут мои враги...» Ну, и дальше в таком луке.
— А ты откуда знаешь?
Хассим задумался.
— Где-то слышал, — неуверенно ответил он. — Или прочитал...
— Ты что, умеешь читать на языке мурабитов?!
— Ну да, я умею читать. Думаешь, я крестьянин, так можно считать меня за быдло?
Я остановилась и пристально посмотрела на парня. Вот уж точно — не знаешь, где найдешь, где потеряешь! Кто бы мог подумать, что Хассим грамотный!
— Значит, умеешь читать? Сейчас проверим.
Я достала меч, щелчком пальцев подозвала поближе светляка и сунула рукоять под нос Хассиму.
— Что написано вот здесь, на клейме?
— С этой стороны? «Тысячекратный свет».
— И что это значит?
Хассим пожал плечами.
— Гм... А как это звучит на языке мурабитов?
— Альфинур!
Ну хоть что-то прояснилось! Именно так назвал меч наш фальшивый «святой Чучо». Что ж, хорошее название. Хотя Хассим мог просто услышать это слово на мосту... Я перевернула меч другой стороной:
— А тут?
Хассим долго вглядывался в затейливо переплетенные буквицы.
— Бес его знает, — сказал он наконец. — Это... э-э-э... Что-то вроде посвящения.
— Ну?
— «Тебе, Гаухар».
Я задумчиво покусала ноготь.
Вам это имя что-то говорит?
Оба «младенца» переглянулись и пожали плечами. Как и я, они ничего не слыхивали ни о каком Гаухаре.?
Тогда я достала из сумки обрывок пергамента из башни Ан-Джезир.
— Ну-ка, прочитай это.
— Тут слишком много! — заартачился Хассим.
— Ну хорошо, только верхнюю строчку!
— «Серый опять вернулся, горе мне», — сварливым тоном прочитал блондин. — Довольна?
— Пожалуй... — Я покосилась на Хассима и рассмеялась. — Горе мне!
Дальше решили не идти, устроили привал на полянке рядом с тропой. Только завернувшись в одеяло и наконец расслабившись, я осознала, насколько устала. Представляю, как у меня завтра будет болеть все тело! Хассим уснул, не донеся голову до служившего ему подушкой мешка, Справа от меня снова послышались всхлипывания Эризы.
— Ну а теперь-то что?!
— Собачку жалко!
Слева сквозь сон заржал Хассим.
Я заскрипела зубами, с головой накрылась одеялом и мгновенно уснула.
Спалось очень беспокойно. Я снова шагала по арочному мосту, протянутому, как белая костяная рука в темноте, а внизу бурлили кровавые волны...
Проснулась, посмотрела на звезды, мигающие среди сосновых ветвей, послушала волнообразно накатывающий шелест ветра в кронах. Незаметно уснула снова.
Новый сон оказался ничуть не легче предыдущего.
Иду по ночному лесу, одна. Вижу — по земле когтистыми стрелками ползет белый иней. Окружает меня со всех сторон морозной паутиной, забирается на деревья, превращая сосновые стволы в серебряные столбы... Все вокруг становится белым и жгуче-холодным, только по лбу почему-то ползет капля пота. Вокруг тишина ледника, слышно только мое собственное неровное дыхание. Да тончайший хруст — это ломаются под ногами заиндевевшие травинки.?
— Что, не вышло сегодня с паладином? — громко спрашиваю я, оглядываясь и доставая из-за спины меч. — Решил явиться в своем истинном облике?
А вот и он — медленно возникает из морозного мрака. Белый силуэт среди белых стволов. Волной накатывает жуть. На демонов даже смотреть опасно, но я не отвожу глаз, выхватывая из темноты все новые подробности. Длинное одеяние переливается, словно отлитое из синего льда. Лысый череп, острые уши, крючковатый нос, жесткие складки возле рта... Внезапно узнаю его: демон с оголовья меча святого Чучо! И такие же разные глаза — один синий, другой красный.
Покрепче стискиваю рукоятку меча влажными ладонями. Но они все равно дрожат. Одно радует — не дрожит голос.
— Сейчас мне некогда рисовать экзорцизм. Да подозреваю, он против тебя слабоват. Зато теперь я знаю, чего ты боишься! Вот этого меча!
Демон молча смотрит на меня. Ничего человеческого в нем, ничего живого. Как может неживое обладать властью над живым?!
— Попробуй только подойти, я тебя убью! Хочешь знать правду? За этим я сюда и пришла!
Демон усмехается, протягивает руку и шевелит длинными пальцами с острыми синими ногтями. Меч покрывается слоем льда и примерзает к моей руке.
— Ты ничего мне не сделаешь! — говорю я с ненавистью, чувствуя, как превращается в лед и отмирает плоть, как холод ползет все выше... — Человек по определению сильнее любого демона! Сгинь в пекло! Н-на тебе!
Замах, удар, звон расколовшегося льда...
Просыпаюсь. Лежу на мокрой земле одна, в рубашке и босая, ноги уже замерзли. Вокруг сосны, в руке меч. Мох блестит от росы. Или это растаял иней? Был тут все-таки демон или нет?
Эриза и Хассим!?
Вскакиваю, оглядываюсь, перевожу дыхание. Вот они, мирно спят в паре десятков шагов, у кострища...
Возвращаюсь, заворачиваюсь в одеяло с твердой решимостью — немедленно спать! Завтра — решающий день, и никакие кошмары, никакие демоны не помешают мне выспаться!
Но все-таки, зачем он приходил? Чего хотел от меня?
Что-то я так и не поняла. Что-то до сих пор не закончено.
