Шествие растеклось на множество ручейков и устремилось на трибуны.
— Сюда, дорогие гости, сюда!
Алькальд потянул нас в первый ряд. Арена оказалась прямо под нами.
— Лучшие места! Все видно будет! Ничего не пропустите!
— Кто-нибудь объяснит мне, что это? — спросил Хассим.
— Во времена Илиберры в таких амфитеатрах устраивались бои и звериная травля, — объяснила я. — Сейчас разве что в деревнях стравливают собак или быков, а в древности дело было поставлено широко и с глубоким смыслом. То, что первоначально было формой жертвоприношения, сейчас стало просто дикой забавой, кровавым зрелищем...
— Ну вы скажете — просто зрелище! — хмыкнул алькальд. — Да такого зрелища нигде не то что в Мураби — и во всем мире не найти!
— Это уж точно! Издевательство над животными с таким размахом...
— Эй, лоточник, сюда! — завопил алькальд в толпу, не слушая меня. — Мне пива и соленых оливок!
Я покачала головой, глядя на беса-двойника. «Добрая память» градоправителя хихикала, потирала когтистые ручки и даже приплясывала на месте. Что мне весьма не понравилось.
Взгляд выхватывал из толпы знакомые лица. Я узнала ту даму, которая пролетела над нами вечером. Она сидела в первом ряду с королевским видом, одинокая и надменная, трагически красивая и в то же время жуткая. Даже я, с моей квалификацией, не могла понять, демон она или человек. От нее веяло злым роком. Казалось, тот, кто встретится с ней взглядом, — погибнет.
Я отвернулась и поймала взгляд давешней шумной красотки из таверны. Она сидела немного выше нас, разряженная в пух и прах. Заметив, что я на нее смотрю, злорадно улыбнулась.
— Эй, ты, — обратилась я к демону-двойнику. — Ты мне кажешься немного умнее своего работодателя. Не введешь нас в курс дела?
— Лесть не поможет, чародейка, — хихикнул двойник. — Впрочем, почему бы не рассказать? Ты совершенно права — звериная травля обладает глубоким смыслом. Ну и конечно, дает возможность порадоваться нашим смертным рабам. Но главное, она угодна Господину Бед. Все звери, что появляются на арене, — его создания. Прежде чем выпустить их в мир, он дает им возможность в первый раз убить и вкусить свою первую добычу. А пролитая кровь радует сердце Господина!
По моей спине пробежали мурашки. Мы не ошиблись — это оно! То место, где создают монстров.
Вот только не знаю, в нынешних обстоятельствах — радоваться этому или огорчаться...
— А где Господин Бед? — спросил Альва. — Он почтит присутствием это зрелище?
— Он уже среди нас.
Я, не удержавшись, оглянулась по сторонам. Демон ухмыльнулся.?
— Неужели ты думаешь, что он покажет себя вот так запросто? Смертные увидят его, когда на песок прольется кровь. Может быть. Если будут достойны.
— То есть он не смертный? — спросила я с любопытством. — А кто?
— Не суетись, чародейка. Он явит себя, когда придет срок. Может, ты даже успеешь его увидеть.
— В каком смысле успе...
Земля дрогнула. Словно тень наползла на амфитеатр. В свете трепещущих огней песок вспыхнул красным. Стало тихо, как будто порыв ветра задул все голоса. Мне почудилось, что все присутствующие одновременно затаили дыхание.
С дальнего конца послышался глухой грохот. Я прищурилась. На дальнем конце арены виднелись еще одни ворота — темная нора, забранная решеткой. Решетку как раз поднимали.
Алькальд приподнялся, впился глазами в отверстие. Недоеденные оливки выпали изо рта. Я отстранилась, и в тот же миг меня толкнули с другой стороны. Быстрое движение, сдавленный возглас; что-то мелькнуло в воздухе, и на песок мешком свалился Хассим.
Точнее, его попросту туда скинули.
Я вскочила, и меня тут же крепко схватили сзади за локти. Чья-то потная лапа зажала рот.
— Наша травля — вовсе не дикая забава, как вы изволили выразиться, а культурное мероприятие, — сообщил демон-двойник, что-то записывая в свиток. — Здесь не люди травят зверей. Здесь звери травят гостей!
Я укусила держащего за руку, дернула головой, крикнула невнятно:
— Альва!
— Спокойно, Имахена.
Альва сидел с прямой спиной, надменно подняв голову. Казалось, ему нет никакого дела до трех дюжих молодцов, заломивших ему руки и держащих у горла нож.?
— Связать вас и заткнуть рты? — спросил алькальд, кидая в рот новую горсть оливок. — Или будете сидеть тихо и не портить представление глупой возней?
— Ну ты за это поплатишься, старый хрыч! — рявкнула я, быстро прикидывая расклад сил и пути отхода. Полдюжины парней для магички — чепуха! Сейчас я их раскидаю, а потом...
Алькальд взглянул мне в лицо и рассмеялся.
— Я знаю, что вы колдуны. Но вас тут двое. А нас — несколько тысяч! Кроме того, тут, в башне, не больно-то поколдуешь! Вот твой дружок поопытнее, он знает. Потому и помалкивает, да? Вам отсюда не уйти. Ну, нести веревки?
— Не трудитесь, — ответил за меня Альва. — Мы не причиним вам беспокойства. Очень хочется досмотреть представление до конца.
— Что ты несешь? — крикнула я гневно.
— Только без ваших штучек! — предупредил алькальд. — И не надейтесь на этот злодейский меч. Ножны завязаны, клятва записана! Руки держать на виду. Не шептаться! И не вставать. Иначе сразу клинок в спину! Будете себя хорошо нести — сегодня не съедят! Точнее, съедят не сегодня, хе-хе-хе...
Альва высокомерно отвернулся и перенес внимание на встрепанного Хассима, который поднялся на ноги и дико озирался по сторонам.
Я почувствовала, что меня отпускают и довольно грубо сажают обратно на каменную скамью. Кто-то задержал пятерню у меня на плече. Я скинула ее с отвращением. Сзади сально хихикнули.
— Ублюдки!
— Не дразни их, Имахена.
— Какое редкостное самообладание! — съязвила я. — И верно, что нам с тобой беспокоиться? Нас-то они убивать не станут. Два чародея — слишком ценная добыча, чтобы просто скормить ее зверью. Пищи «господину» хватает с избытком, а вот продвинутые слуги пригодятся...?
— Помнишь наш договор? Успокойся и ни во что не вмешивайся, — настойчиво повторил Альва, бросив на меня такой странный взгляд, что я умолкла на полуслове.
В мыслях была настоящая каша. Что все это значит? Почему Альва так себя ведет? Что-то задумал? Наверняка у него есть какой-то план... Но Хассим? Неужели Альва готов пожертвовать Хассимом? А почему бы нет? Кто он ему? И вообще, с чего я решила, что мы друзья? Кто предал один раз... Во мне уже зашевелились самые черные подозрения...
Но тут воздух наполнился лавинообразно нарастающим ропотом, переходящим в громоподобный дикий рев. Все, кроме нас с Альвой, повскакали на ноги.
Из темной норы вышла тварь.
В самом деле, в краю Мураби не было опасных диких животных. Зато имелись домашние.
Огромная свинья, в холке высотой с теленка, остановилась у выхода из норы, ошалев от воплей и подслеповато мигая. Из пасти вверх и вниз торчали острые кривые клыки. На спине и боках твари щетинились полосатые колючки, образуя на спине и холке живописный гребень.
Хассим увидел свинью и попятился, нашаривая на поясе рукоятку ножа. Но что тут можно было сделать жалкой полоской металла? Парень развернулся, подбежал к ограждению, подпрыгнул и зацепился руками за край трибуны. Его с азартными воплями спихнули обратно.
Свинья повернулась к нему и оскалилась. Трибуны ахнули, алькальд уронил кулек с оливками, — пасть скотины была полна натуральных волчьих клыков. Хассим вскочил на ноги и бросился наутек. Свинья нагнула голову и побежала за ним, все быстрее перебирая ногами.
