Все подобные «размышлизмы» не помешали мне добраться до своего кабинета и позвонить оттуда Зое. Когда она подошла, мы обсудили наброски программы «моего» курса. Я получила полное одобрение, но при этом у меня закралась мысль, которую я тут же высказала.
– Знаешь, Зоя. Мне почему-то кажется, что ни ты, ни старший майор Судоплатов не имеете четких представлений о том, чему и как следует учить в массовом порядке будущих диверсантов. Насколько я поняла, у вас только один предмет не вызывал никаких трудностей при составлении программы – это ведение разведки, то есть организация разведсети, а также сбор и анализ данных.
Ой, что тут стало! В глазах Зои мелькнула такая молния, которую я ни разу не видела даже у Жукова.
Но это длилось только мгновение, а потом Зоя строго отчеканила:
– Знаете, товарищ лейтенант госбезопасности. Я сейчас первый раз в жизни столкнулась со случаем, когда в очень умной голове оказалось очень мало ума. Вам понятно?!
– Так точно, товарищ майор. – Я вскочила со своего места и вытянулась в струнку. – Понятно.
– Ладно, садись, – устало махнула рукой Зоя. – Проехали. Я так понимаю, что ты сама додумалась до этого, хотя могла узнать у товарища Берии, раз уж ты его порученец. Только не надо обо всех своих догадках так громко объявлять. Дело в том, что именно из-за того, что диверсии не являются нашей основной специализацией, товарищ Берия и не возражал, чтобы на определенный срок ты поработала в нашей с Пашей команде. Мы действительно спецы по разведке, а диверсионными группами до сих пор занимался только Разведупр РККА. Но теперь уже всем стало понятно, что у них одних это не очень удачно получается. А вот смешанные группы из разведчиков и сотрудников НКВД показали себя очень даже хорошо. Один пример тебе известен.
Я кивнула. Понятно, что речь идет об Ипполитове и Северове.
– И вот теперь мы должны в кратчайшие сроки создать центр для подготовки таких групп. Ты, кстати, своим замечанием по поводу немецких уставов добавила еще один серьезный аргумент за в решение вопроса о совместных действиях армии и НКВД.
Ну, положим, о совместных действиях я писала еще до войны, но Зоя этого не знает.
– А руководить всем этим процессом поставили товарища Судоплатова, поскольку он не только прекрасный разведчик, но еще и отличный организатор. Короче, давай работай. Даю тебе два дня на программу. А немецким станешь заниматься в группе А-1. Я тебя туда впишу. Они будут заниматься языком каждый вечер с восемнадцати до двадцати одного. Начало как раз завтра. Вопросы есть?
– Есть один. Нет ли тут комнатки с диваном? Тогда я смогла бы больше времени работать, поскольку долго сидеть за столом еще трудновато.
Зоя на это усмехнулась, но сказала, где находится комната отдыха, и пообещала зарезервировать ее за мной на одну неделю. После этого майор Рыбкина ушла, а я осталась один на один со своими учебными проектами. Пока крутила и вертела свои наметки, время незаметно подбежало к шестнадцати часам. Тут я стала быстро закругляться, все попрятала в сейф, сдала ключи и отправилась в главное здание к наркому.
Глава 19
Когда я при всех своих орденах и медалях входила в наркомат, показалось, что дежурный на входе с уважением посмотрел на меня. Я еще больше вытянулась и почти строевым шагом дошла до нужного кабинета, где меня встретил традиционный майор Трофимов. Вот человек, который как бы законсервировал свой вид. Есть война, нет войны – он все время подтянут, исключительно чисто выбрит и невозмутим. Интересно, он женат или нет? В этом времени, когда обручальные кольца, как мне в свое время объяснил Вася, считаются мещанством, так сразу женатика от холостяка не отличишь.
– Здравствуйте, Анна Петровна. Рад видеть вас уже поправившейся. Только наркома сейчас на месте нет.
– Как нет? – растерялась я. – Товарищ Судоплатов сказал, что товарищ Берия ждет меня здесь к семнадцати часам.
– Товарищ Судоплатов сказал вам то, что я передал ему согласно приказу наркома. На самом деле вас ждет совсем другой человек, о чем товарищу Судоплатову знать не обязательно. Вы понимаете, о ком я говорю?
Вот тут до меня наконец дошло.
– Так точно, товарищ майор, понимаю.
– Вот и отлично. Идите в машину, вас отвезут.
Я прошла знакомым коридором и спустилась во внутренний двор. Там меня ждал автомобиль, между прочим, самого Берии. Интересно, а на каком же автомобиле поехал нарком? И где сейчас товарищ Берия? Мне до этого как-то не приходилось общаться с товарищем Сталиным один на один. Собственно, на этом мои мысли и кончились, потому что езды из нашего главного здания до Кремля всего ничего. По традиции оставляю оружие шоферу и иду теперь уже в одиночестве до приемной. Товарищ Поскребышев, увидев меня, кивнул и предложил присесть. Но только я села, как дверь в кабинет открылась, и оттуда вышло сразу несколько человек. Пришлось вскочить, так как нехорошо лейтенанту сидеть в присутствии генералов и маршалов, среди которых я узнала только Мехлиса, Шапошникова и Тимошенко. Остальных я не знала. Но лица всех вышедших были сумрачны и озадаченны. Наверное, на фронте у нас опять ухудшилось положение. Невозмутимый Поскребышев кинул взгляд внутрь, после чего повернулся ко мне и показал, что можно заходить.
В кабинете, кроме Сталина, никого не было. Ой-ой. Раньше всегда можно было надеяться на поддержку Берии (
– Здравствуйте, товарищ Северова. Проходите, садитесь.
– Здравия желаю, товарищ Сталин.
С этими словами я прошла и села на указанное мне место – совсем близко к креслу Сталина. Уже знаю, если Сталин предлагает сесть, значит, надо сесть и не отнекиваться, мол, неудобно при стоящем вожде. Сталин походил вдоль стола, не выпуская из руки трубку, но и не закуривая. Я подумала, что ему нравится доводить собеседника «до кондиции», прохаживаясь у того за спиной. Ну ничего. С этим можно справиться. Кажется, Сталин почувствовал, что этим тестом меня не пробьешь, потому что он остановился и заговорил:
– Как вы себя чувствуете после ранения, товарищ Северова?
– Спасибо, товарищ Сталин, чувствую, что скоро буду совсем здорова.
– Это хорошо.
Сталин помолчал несколько секунд, потом снова заговорил:
– В ГКО[21] мы постоянно следим за тем, как обстоят дела на фронте, но то, что докладывают командармы и генералы, – это все, если можно так сказать, взгляд сверху, который не дает полной картины. Поэтому очень важно узнать, как все оценивают рядовые бойцы и командиры младшего и среднего комначсостава. Именно для этого я пригласил вас сюда, чтобы услышать ваше мнение.
Показав на мои награды трубкой, Сталин сказал:
– С начала войны прошло немногим более месяца, а у вас, товарищ Северова, уже появилось несколько правительственных наград. Возможно, вы не знаете, что при отступлении к наградам представляют только тех, кто действительно серьезно отличился на поле боя. Раз вас наградили, значит, вы несколько раз серьезно отличились. Я пытался выяснить у товарища Жукова, как вы воевали, но он почему-то сильно занервничал, что на него совсем не похоже, и попросил, чтобы я узнал об этом прямо у
