— Кемаль-бей, вы что думаете, я не знаю?
— О чем?
— Хотите, чтобы я сказала?
Положение становилось опасным. Нужно было спасать девушку во что бы то ни стало.
Я еще больше повысил голос и произнес таким тоном, словно отчитывал служанку:
— Молчи, и слышать не хочу этих глупостей. Я собирался спросить совсем о другом. А ты плетешь неизвестно что. При чем тут Рина? И зачем я с вами общаюсь! — И, не оборачиваясь, я быстро пошел прочь.
Стематула замерла на мгновение, а затем последовала за мной:
— Извините, Кемаль-бей... Вы сердитесь на меня? Что я такого сделала?..
Было понятно, что опасность миновала, и я остановился:
— Как тебе не стыдно, Стематула. Рина, ты, Пица, Марьянти, Еленица — все вы подруги... Мы постоянно вместе смеемся, перешучиваемся... Разве можно говорить такие гадости?
— А что я сказала?
Стематула перекрестилась, при этом в ее широко распахнутых глазах блеснула напускная наивность.
— Не говорила, но я знаю, что ты за человек...
— Простите, Кемаль-бей...
— Браво, Стематула... Так-то лучше... Когда я вижу Рину, я беседую с ней так же, как и с тобой, и с Пицей, и с Марьянти... Но почему я должен беспокоиться о ней, когда не вижу?
Стематула перевела дух и поспешила меня заверить:
— Вы правильно говорите, Кемаль-бей...
— Разумеется, я прав...
— А у меня спросить что хотели?
— Что же я хотел у тебя спросить? Да, я ведь собирался что-то у тебя спросить. Из-за тебя забыл... А, вспомнил: кто эта барышня, которую мы встретили вчера вечером?
— ?..
— Ну та, что была в церковном саду. Такая красивая барышня... Чудесные глаза, волосы...
Глаза и зубы этой девушки мне довелось увидеть лишь мельком, и я сомневаюсь, что узнал бы ее, даже если бы она стояла прямо передо мной. Но нужно было показать Стематуле, что я не собираюсь скрывать от нее свой интерес к какой-то барышне. Это помогло бы свести на нет разговоры о Рине, поэтому я восхвалял девушку как мог. Я вовсе не был влюблен в незнакомку, которая прошла передо мной в ту ночь огня. Но моим близким подругам не обязательно было об этом знать.
Не думаю, что Стематула, этот тертый калач, поверила в мою сказку. Но сочла, что позволить себя убедить будет вернее.
Вот только она ничего толком не могла рассказать о незнакомке, мямлила и лишь повторяла слова Еленицы: «Ее отец греческий богач, очень большой человек».
— Когда она приехала?
— Да уж неделю назад... дней пятнадцать как... Я не знаю.
— Зачем она приехала?
— У нее здесь дядя... очень большой человек...
— В Миласе?
-Э...
— Чем он занимается?
— Не знаю... крупный торговец...
— Но ты знаешь, что он торговец...
— Так говорят...
— Хорошо, Стематула... Спасибо...
Я попрощался со Стематулой и собрался уходить. Но она не отставала от меня, хотя мы уже перешли границу квартала.
— Кемаль-бей, я хочу вам что-то сказать...
— Что такое?
— Только вы никому не рассказывайте.
Начинались новые проблемы.
— Хорошо, Стематула. Никому не расскажу, — заверил я.
— Клянетесь? Если скажете, будет очень, очень плохо... Потому что мне велели молчать...
— Понятно... Я никому не скажу.
— Вечером вам все девушки говорили неправду. Эта девушка вовсе не гречанка, она османка.
— То есть живет в Османской империи, как и вы?
— Не только... Она османская женщина... Мусульманка.
— Ты правду говоришь?
— А зачем мне врать?
— Ну хорошо, а почему же она не знает турецкого?
— Знает, специально не показала этого. Чтобы вы не поняли...
— А с вами она все время говорила по-гречески...
— Она очень хорошо знает греческий язык. Она родом с Крита. Это сестра доктора Селим-бея... Пришла к нам, чтобы посмотреть на Ночь огня.
— Все это очень странно, Стематула... Получается, что она пришла тайком, потому что мусульманка.
— Ну... Османы не ходят в церковь... Может, и брат не знает... Никому не говорите, что я вам рассказала...
— Не беспокойся, Стематула...
— Большое спасибо, Кемаль-бей...
Как выяснилось, на этом секреты Стематулы не закончились. Оказывается, сестра Селим-бея захотела увидеть меня, не объясняя, кто она такая, и с этой целью попросила Стематулу позвать меня в церковь. Получается, что я оказался в положении девушки, которую вывели на смотрины.
— Насколько мне известно, у Селим-бея только одна сестра и она замужем за измирским купцом. Откуда взялась эта девушка?
— Это она и есть. Та, что замужем за измирским купцом...
— Такая молодая! Она ведь вам ровесница.
— Когда увидите ее на базаре, в чаршафе, так не скажете... Она уже четыре года замужем...
Поведав мне секрет, Стематула надеялась стереть остатки обиды и была уверена в успехе. Прощаясь, я тоже попросил ее об одолжении:
— Я думал, что сестра Селим-бея гречанка, и говорил неуместные вещи о ее бровях, глазах... Не смей об этом никому рассказывать.
Стематула вновь перекрестилась и поклялась. На этом мы и расстались.
IX
После Ночи огня друг за другом произошли два события, которые слегка испортили мне настроение. Во-первых, два молодых человека из Миласа сбежали в Европу.
По мнению священника и старосты, бегство свидетельствовало о непростительной неблагодарности по отношению к высочайшему падишаху. Но по странной случайности, когда они рассказывали о происшествии, в их глазах плясали искорки. После приема наша дружба с Лефтером-эфенди окрепла, и однажды вечером он зашел ко мне в гости, чтобы сообщить неприятную новость.
В тот день в квартале появились два жандарма, которые допросили старосту, выясняя, что за люди ходят ко мне.
