— Нет, — сказала Мария Павловна, — этот молодой человек, очевидно, учился в нашей школе, возможно, даже у меня. А ну-ка, скажите вашу фамилию, и я вспомню…
— Сергей Рубцов, — после некоторых колебаний назвался молодой человек. — Нет, Мария Павловна, не вспомните, я не учился в вашей школе.
Учительница широко развела руками.
— Тогда я ничего не понимаю. Но чудес не бывает. Объясните.
Рубцов вынул из кармана пачку «Беломора», размял папиросу в пальцах, сунул ее в рот.
— Гражданин, вагон для некурящих! — предупредила пробегавшая мимо проводница.
— Рано кричите, — усмехнулся в ее сторону Сергей.
— Я только собирался выйти в тамбур.
— Нет, вы сперва объясните, как вы отгадали, — сказала Соня Волкова, почти враждебно глядя на молодого человека.
— А потом пойдете курить.
— Да, да, брат, — смеясь поддержал ее шахтер, — раз уж завязал узелок, так и распутывай.
Лицо Сергея приняло скучное выражение.
— Все это проще пареной репы, товарищи. Тут и отгадывать-то нечего. Например, фрукты. Я увидел, как товарищ осторожно передвигал корзинки на полке. Они обшиты полотном сверху. В таких корзинах возят фрукты. И запах яблок я услышал.
— Да, но почему вы определили, что это крымские яблоки? — спросила учительница.
— Сперва я определил профессию товарища. Вон у него на руках синеватые шрамы.
Шахтер весело взглянул на свои руки и, растопырив пальцы, с гордостью потряс ими в воздухе.
— Точно — это уголек знаки оставил. Как где чуть-чуть об уголек царапнешь до крови, так и останется знак. Не мудрено — сотни тысяч тонн на-гора его выдал. Вот и по носу задело…
— Кроме того, — продолжал Рубцов, — посмотрите, какой плотный загар у товарища. Где мог так загореть шахтер?
— Не в шахте, конечно, — подтвердила учительница, — а на южном солнышке, у теплого моря.
— Вот и получилась цепочка: шахтер, был на курорте у моря, вероятнее всего в Крыму, везет оттуда семье подарки — фрукты.
Простодушная Соня захлопала в ладоши.
— Вот как просто! А имена?
Сергей сокрушенно вздохнул, недовольно нахмурился, усмехнулся.
— Старой, хорошей учительнице благодарные ученики преподнесли при окончании школы подарок — портфель. Вот он лежит на полке, а на нем пластинка, а на пластинке выгравирована надпись: «Марии Павловне Одинцовой от…»
В купе захохотали так, что проходящие мимо пассажиры останавливались и удивленно поглядывали на непонятно от чего развеселившихся людей.
— Но у меня-то нет портфеля, — унимая смех и вытирая вынутым из кармана платочком веселые слезы на щеках, сказала Соня. — Как вы отгадали?
— Но у вас есть газета, учебник и… платочек. Газета и учебник медицинские, значит, судя по возрасту, вы медсестра или студентка. На платочке — он с карманчика краешком свисал — две буквы вышиты «С» и «В». Инициалы. Какое самое распространенное женское имя на букву с? Светлана. Вижу по глазам, что ошибся. Соня? Попал. Так же и с фамилией вышло… Как видите, никаких чудес.
— Ловкость рук и немного мошенства, — подсказал шахтер.
— Нет, немного наблюдательности, — поправил его Сергей.
Он поднялся, готовясь выйти в тамбур на перекур.
— Вы куда едете? — спросила учительница.
— Домой.
— Далеко?
Рубцов помедлил с ответом. В его глазах мелькнула лукавая усмешка.
— Мария Павловна, когда едешь домой, то даже малое расстояние кажется большим…
На проходе показалась грузная полная женщина с красным потным лицом, тащившая два тяжелых чемодана и большой узел. Рубцов посторонился, пропуская ее, и скрылся в проходе. Местом женщины оказалась нижняя боковая полка. Шахтер хотел было помочь ей уложить чемоданы на багажную полку, но она торопливо и испуганно отвела его руку.
— Нет, нет, не надо. Ну ее, полку… Я внизу уложу, к себе поближе.
Затолкав чемоданы под полку, толстуха отдышалась, вытерла с лица пот и настороженно оглядела соседей.
— Ну, слава тебе господи, на месте. А ведь чуть было не опоздала. Такси пришлось брать. Опять расход… Москва деньги любит. Одно слово — столица-матушка. Ну все, поедем. Слава богу, попутчики хорошие.
— Да, скучать не будете, — сказала Соня.
— У нас тут один пассажир веселый есть.
— Веселый? Мне веселых не надо, мне лишь бы люди честные, порядочные были. Знаем мы этих веселых… Иной краснобай наговорит сорок бочек арестантов, а зазеваешься, глядишь и унесет твой чемодан. Не бывает разве? Сколько угодно.
— Да нет, тетя, это не такой.
— А я не про этого, я вообще говорю, дочка. Остерегайся очень веселых. Человек должен быть сурьезным.
Очевидно, полагая, что она изрекла очень важную житейскую мудрость, женщина с достоинством поджала толстые губы. Мария Павловна усмехнулась и принялась рассматривать иллюстрации в свежем номере «Огонька». Женщина с тяжелыми чемоданами и нравоучительными рассуждениями показалась учительнице ограниченной, скучной мешанкой.
Сергей Рубцов вернулся в свое купе, когда поезд уже тронулся. Он постелил поданную проводницей постель и, улегшись на верхнюю полку, начал смотреть в окно. Часа через два, когда шумные московские пригороды остались далеко позади и в окне замелькали тонкие стройные березки, юноша вытащил из чемодана толстую книгу и углубился в чтение.
Он не сказал ни слова своим спутникам до позднего вечера, точно позабыл об их существовании, и, лишь укладываясь спать, пожелал всем спокойной ночи.
На следующий день Сергей также не высказывал желания вступать в разговор. «Доброе утро!», «Приятного аппетита», «Да», «Нет» — вот и все, что услышали от него. Он лежал на полке и читал. Соня Волкова была разочарована: их веселого, разговорчивого спутника точно подменили. Даже Мария Павловна и та сказала с досадой:
— Что же вы молчите, молодой человек?
— Слово — серебро, молчание — золото, — ответил тот шутливо.
— Правильно, золотые слова, — поддержала толстая женщина с нижней боковой полки и обрадованно засмеялась: — Лишние разговоры к добру не доводят…
Сергей оторвался от книги, бросил быстрый, цепкий взгляд на женщину, но промолчал. После этого Соня Волкова заметила, что Рубцов изредка поглядывает на женщину и, видимо, изучает ее. Однако в этой краснолицей толстушке, по мнению девушки, не было ничего интересного. Она сидела молча, точно наседка на гнезде, косо, недоверчиво поглядывала на проходящих мимо пассажиров и часто ни с того ни с сего тревожно вздрагивала. Женщина обнаруживала интерес только тогда, когда говорили о покупках. Тут она оживлялась и начинала подробно расспрашивать, что, где и почем куплено. Соня заметила также, что толстуха очень часто, взяв карандаш, морща свой низенький узкий лобик, начинала что-то высчитывать на бумажке и затем, горестно вздохнув, разрывала бумажку на мелкие части.
И вдруг на третий день пути, когда поезд уже перевалил через Уральский хребет и бежал по лесистой равнине, Сергей Рубцов снова развеселил пассажиров. К тому времени он прочел книгу, оказавшуюся «Хождением по мукам» Алексея Толстого, и, спустившись вниз, начал играть в шахматы на «выкидку». Рубцов выиграл человек у восьми, но тут к шахматной доске подсел низенький лысый человек в пенсне, и молодой человек получил от него пять матов подряд. Красный от смущения, Сергей вежливо поблагодарил
