Принудительный труд восточных рабочих в аграрном секторе экономики нацистской Германии (1941 - 1945

трудовой деятельности с высокой долей совместного труда обусловила тесное взаимодействие «восточных рабочих» с немецкими крестьянами. При этом степень контакта с населением часто напрямую зависела от размера крестьянского хозяйства. Строгое соответствие предписанным условиям лагерного размещения и колонного использования могли предоставить только крупные земледельческие хозяйства. Однако более % немецких крестьянских хозяйств составляли мелкие и средние дворы, в которых были заняты от 1 до 3 рабочих²⁹⁷. Поддержка именно таких хозяйств, сильнее пострадавших от набора в вермахт, являлась одной из важных задач нацистского руководства.

Первоначально, в соответствии с концепцией отделения советских рабочих от немецкого населения, лагерному содержанию подлежали и «восточные рабочие», использовавшиеся в сельском хозяйстве. Это положение распространялось в основном на мужчин. В отличие от них женщины из группы «восточных рабочих» могли быть размещены в мелких и средних хозяйствах, где использовался их труд. Так, немецкий историк Г. Фрайтаг отмечает, что биржа труда земли Вестфалия разрешила единичное размещение «восточных работниц» у частных хозяев еще до начала их появления в сельских хозяйствах, а мужчин только два месяца спустя после прибытия первого транспорта²⁹⁸. Руководителям хозяйств предписывалось осуществление контроля над тем, чтобы женщины не покидали хозяйство и не входили в контакт с немцами²⁹⁹. Категорически запрещалось использовать труд советских военнопленных и гражданских рабочих в одном хозяйстве и даже в одной деревне³⁰⁰.

Имея опыт трудового использования поляков в аграрном секторе, в особенности в мелких и средних хозяйствах, национал-социалисты осознавали специфику проблемы, с которой им пришлось столкнуться в результате тесного взаимодействия «восточных рабочих» с немецкими крестьянами. Однако, изолировать советских граждан от немецкого населения в условиях повсеместной нехватки рабочей силы было невозможно. Уже 9 апреля 1942 г. Г. Гиммлер санкционировал целый ряд отступлений от действовавших правил использования «восточных рабочих», в числе которых было разрешение использования «восточных рабочих» по одиночке и использование вместе с немецкими рабочими³⁰¹. Этот приказ открывал дорогу массовому использованию в мелких и средних крестьянских хозяйствах мужчин из числа «восточных рабочих»³⁰².

В данной ситуации немецкое руководство усиленно работало над проведением разъяснительной работы с сельским населением. Стремление оградить немецкое население от контактов с советскими гражданами воплощалось в жизнь различными методами, к числу которых относилось создание у немцев образа славянского «недочеловека», а также воспитание у них чувства собственного «расового» превосходства.

Пропагандируя образ русских, имперский министр народного просвещения и пропаганды И. Геббельс³⁰³ утверждал в речи «О так называемой русской душе»: «Народности Советского Союза живут на таком уровне, который мы в его тупом примитивизме даже и представить не можем».

Обращение с иностранными рабочими, как следовало из письма генерал-губернатора рейхскомиссариата Украина Р. Коха³⁰⁴, должно было основываться на строгости. Он писал в феврале 1943 г.: «Я требую, чтобы основным моментом в вашем руководстве украинцами являлись жестокость и справедливость... Тот, кто полагает, что за мягкое обращение он получит благодарность от славян, тот формировал свои политические взгляды... не в боях на Востоке, а в каких-нибудь клубах интеллигентов. Славянин всегда будет рассматривать мягкое обращение, как слабость»³⁰⁵. Стремясь оправдать плохие условия содержания «восточных рабочих», национал-социалисты заявляли, что русские на родине живут в избах и земляных норах³⁰⁶. В этой связи вполне логичным выглядело своеобразное объяснение попрошайничеству истощенных «восточных рабочих» и военнопленных, с которым столь часто приходилось сталкиваться сельскому населению Германии. Немецкая пропаганда утверждала, что «восточные рабочие» привыкли еще в СССР просить милостыню и пытаются продолжить делать это на территории рейха, где они, якобы, получают достаточно продовольствия³⁰⁷.

При изоляции «восточных рабочих» от местного населения особая роль отводилась локальной пропаганде, непосредственное воплощение которой осуществляли как местные и окружные ячейки НСДАП в деревне, так и органы Имперского продовольственного сословия. Со всеми группами населения, попадавшими в категорию лиц, имевших тесный повседневный контакт с иностранцами, велась разъяснительная работа НСДАП³⁰⁸. С этой целью в деревнях проводились многочисленные служебные совещания представителей жандармерии, крестьянских общин, окружных «крестьянских фюреров» (Kreisbauernfuhrer), а также разъяснительные мероприятия с сельским населением, руководителями сельскохозяйственных предприятий, этническими немцами (Volksdeutsche), директорами сельских школ. Опыт подобных мероприятий у местных партийных ячеек был накоплен еще с начала использования в сельском хозяйстве принудительного труда польских рабочих и военнопленных. Так, Отделение по «расовой» политике гау (Gauamt fur Rassenpolitik) Вестфален-Норд отмечало в феврале 1940 г.: «Особое внимание следует уделить расовой опасности контактов с иностранными военнопленными и рабочими. В округах, где используются военнопленные и вообще иностранные сельскохозяйственные рабочие, окружные уполномоченные от местной администрации должны интенсивно и длительно работать над этим вопросом. Приветствуется проведение разъяснительных мероприятий по народно-биологическому значению этой войны...»³⁰⁹.

Подобные мероприятия начинались с доклада об особенностях использования труда иностранных рабочих в сельском хозяйстве. В докладе указывалось на то, что именно сельское население не соблюдает достаточной дистанции в отношении с иностранными рабочими. После доклада каждый слушатель должен был поставить свою подпись под «Инструкциями по содержанию иностранной рабочей силы», подтвердив факт ознакомления с ними.

Для того, чтобы предотвратить возникновение чувства солидарности или сострадания к «восточным рабочим», нацистское руководство стремилось сформировать у немецкого населения чувство морального превосходства над иностранцами. Нацистская пропаганда, играя на имевшихся в немецком обществе традиционных предубеждениях против народов с Востока³¹⁰, представляла русских «полными ненависти рабами», которые были не способны на выполнение сколько-нибудь квалифицированного труда, якобы, соразмерного с трудом немецких рабочих³¹¹. Как в «Постановлении об условиях использования «восточных рабочих» от 1942 г.³¹², так и в многочисленных распоряжениях и рекомендациях отдельных ведомств, ландратов и предприятий указывалось на то, что немецкие рабочие должны всегда выступать в качестве начальников над советскими рабочими.

Управление аграрной политики НСДАП распространяло в общинах небольшие листовки: «Фольксгеноссе, это касается тебя!»³¹³, «Держи свою кровь чистой», в которых оно не только пропагандировало «расовополитические» основы национал- социалистического мировоззрения, но и предупреждало сельское население об опасностях, связанных с использованием иностранцев в сельском хозяйстве. Адресатами этих листовок являлись, прежде всего, владельцы мелких и средних крестьянских хозяйств, в которых существовала прямая зависимость экономической продуктивности хозяйства от трудоспособности иностранцев.

В результате антисоветской и антикоммунистической пропаганды у сельского населения Германии, не имевшего опыта использования российских военнопленных в годы Первой мировой войны, был успешно сформирован негативный образ русских. В 1942 г. начало массового использования в Германии рабочих из СССР сопровождалось появлением ряда сообщений СД об удивленной реакции немецкого населения. В них прослеживалось изумление немцев, что вместо «славянских зверей» в Германию прибыли люди, которые внешне, по образованию и привычкам, не сильно отличались от них самих