Ой, мля, пора линять.
Схватив Благову за руку, я вытащил её наружу. Двор Замка изменился.
И дождя нет, и небо ясное, а кажется, что сама природа почувствовала случившееся: у всего окружающего - вид мрачный, напряжённый, нервный.
- Успокойся, Элли, - попросил я. - Сама понимаешь, общий стресс, первые минуты.
- Да я понимаю…
- И чё тогда полезла?
- Полёты всё равно на мне! Как же не сказать руководителю?
- На тебе. И один дельтик не спасёт. Что, действительно ничего нет?
- Да есть литров семьдесят, Наворовала… - всхлипнула Эльза.
- Ну и молодец! Вот и держи в закромах, и никому не говори.
- Почему, Серёжа?
Мимо прошли строители.
- Потому что коллективный шок сейчас! - громким шёпотом сообщал я на ухо лётчице. - Неизбежно будут непродуманные решения. А вдруг санрейс? Вдруг ЧП или налёт? Пока стой на земле, и подожди, пусть все оглядятся, а планы устаканятся. Второй заканчивают? Для него всё есть?
- Всё успели, комплект… Так значит, сегодня не летим? - в последний раз всхлипнула Благова.
- Никуда мы не летим, сейчас Гоблину сообщу. Без авиации семью вытащим, не впервой. И на плановое опыление забей, сообщи Туголукову, что всё, лафа кончилась, пусть выгоняет на ряды казачков или их жён с 'пышкалками'. Стой на своём, мол, всё, товарищи, топлива в обрез, стратегический резерв, даже если он есть у Сотникова, неприкосновенен.
Успокоив Эльзу, я оглянулся.
Белая 'шестёрка' белорусов-строителей стоит прямо перед башней. Наш главный инженер Герман Янович что-то горячо обсуждает со своим бригадиром, великаном Колей Мазуровым. Проходя мимо них, я услышал край разговора.
- И сколько времени?
- Через два часа должны берлинцы приехать, успеем, - обнадёжил Герман.
- Неудобно как-то, получается, кидаем…
- О чём ты говоришь, Николай? Люди поймут, идёт пересмотр планов, позже ещё и сметы перекроим, без этого не обойтись.
- И что говорим?
- Говорим… Говорим, как есть: что сегодня цементный узел продукцию выдавать не будет - по вновь открывшимся обстоятельствам, типа 'магазин закрыт на учёт'. Потом выдаём по новым план-графикам и разнарядкам.
- Адская работа. Там же документов…
- Молодёжь привлекать будем, - неуверенно предложил главный инженер.
- Ага, А за ними кто будет смотреть?
- Ну, что делать… Ладно, что рядить, работать надо. Садись, Коль, за руль, поехали на склад.
Остальные пока здесь. Во дворе перед донжоном, чуть отойдя в сторону, вышедшие с совещания мужики коллективно задымили. Перекрёстные разговоры тихие, но напряжённые, всё те же: 'Как что-нить зажать своё и отцыганить новое со складов'. Но присутствует и ещё одна популярная тема из категории: 'Собирался сдать старое в тигель, типа лучше новый выпишу, теперь зажму'. Такой удар не пропустить невозможно, он всегда пролетит, через любую защиту. Растерянность невелика, но она есть - следствие неожиданности удара.
Я понял, что незримо витает в воздухе - страх. Прислушался, точно, и у меня есть.
Пока что мы, как брошенные дети, оторванные от груди, вот, пожалуй, самое точное определение. Почему всегда так? Ведь столько передумали, столько прикидывали… Бац! И опора вылетела. Только что всё было сладко и гладко, как вдруг мамка сбежала в неизвестном направлении, оставив дитя возле газетного киоска Курского вокзала. Пока так. Оглядимся, определим своё место и реальное состояние - может, и не возле Курского, может, и сами прокормимся.
Именно в те, самые первые дни нашего Второго, если считать начальным первые наши дни в анклаве, Испытания, где-то в посёлках родилось уникальное слово-феномен - 'фабричное'. Это гораздо шире, нежели просто некогда произведённое соответствующим способом.
Это значит - Оттуда. Это - Символ. Любой фабричный болт априори лучше местного, даже если первый сделан штамповкой из сыромятины, а второй точно нарезан и умело цементирован. Просто лучше - он же из Канала, он - Дар! Мифологема, самообман, но и якорь. Надежда и нить. Эта мифическая наполненность, эта коннотация слова была особо сильна именно в первые часы и дни, ослабевая постепенно, и лишь дню к десятому после События отпустив потребительские души и умы на свободу. А само слово осталось навеки. Произносить его рекомендовалось с особым ритуалом - подняв указательный палец кверху.
- Серёга, - меня кто-то дёрнул за рукав.
Я оглянулся. Вот тебя только тут и не хватало! Данила Хвостов, 'тот ещё волосан', наш главный конструктор-креатор. Страшный товарищ, лучше с ним и не заговаривать, через десять минут укатает. В глазах горит азарт свободы, плещется безбрежье идей и путей решений. Готов подсказывать и предлагать, спаси господи. Человек-манифест.
- Ну.
- Ты же знаешь, что у Сотникова в подвале свой нехилый закуток имеется?
- Ну? - теряя терпение, повторил я.
- Бывал ведь внутря, поди?
- Да и ты побывал бы, не шлангуй каждый раз на переноске.
- Ты же знаешь, сколько у меня дел! - возмутился Хвостов.
- Ага. А остальные с шариками надувными гуляют среди роз.
- Да ладно те… Я что хочу сказать. Ну, тык это. Ты там лист люминевый не видел ли? 'Двойку' или 'тройку'?
- Хвост… Ну, ты, елочный банан, да нахрен мне на это смотреть? Я что, учётчик?
Учётчик, Демченко, учётчик. Ты свои дела учти, пойми, чем это аукнется группе.
Хорошо мужикам, остальные уже выплывают и фарватер видят. А мне-то что делать, что нужно менять в плане сталкерских работ? Народ, смотрю, суетится, какие-то оперативные меры предпринимает, пошевеливается, так сказать. А я? Мне кажется, или эта тема пока не особенно касается группы сталкеров? Что может выкатиться?
- Ну, вспомни же! - волосан грубо прервал мои размышления.
- Да не помню! - рявкнул я. - Вроде, не видел.
- Жаль, - Хвост сморщил конопатый нос и почесал его ногтями с чёрной подводкой. Но не успокоился: - А на металлоскладе, не знаешь, сколько брусков вторичного алюминия осталось?
Надо мне было подальше отойти. Пойду-ка на базу, потом в столовую, утром поесть не успел. Где, кстати, мои талоны? Полез в карман, ага, вот они - хм, ещё пять штук.
- Данил, ты спроси у Кати со склада, она тебе точно скажет, - как можно спокойней посоветовал я. Ещё немного, и я точно закатаю волосану в лоб. - Ты чё? Нашёл, блин, у кого спросить, где мы, а где Катя с чушками 'люминя'.
- Дык Дугин только что ей позвонил и запретил давать информацию, - окончательно заунывал волосан. - Никому, говорит, без моего ведома.
- Тогда всё, Хвост!
- Что, всё? - испугался он.
- А то. Бери фанеру. Лист. И лети… Знаешь, где Нотр-Дам находится?
После совещания я зашел на нашу базу.
Поднялся на второй этаж, в штабной зал, в который раз с ненавистью посмотрел на огромный тюк с нашей полевой одеждой. Ну, Костя… Лунёв у нас завхоз группы, это его зона ответственности. Мы всё отстирали в прачечной замка. Там восемь стиральных машин стоит, старых, белорусских, никакой
