РАЗРУШЕНИЕ МОЖЕТ БЫТЬ ИСТОРИЧЕСКИ МГНОВЕННЫМ
Самое же страшное заключается в том, что разрушение современной технической цивилизации может быть таким же неожиданным и стремительным, как катастрофа Такомского моста. Стоял-стоял, а потом начал быстро колебаться – и разлетелся на куски.
Цивилизация – феномен очень хрупкий. Невозможность найти новые технологические выходы из кризиса – угроза войн и социальных потрясений. Они – это новый виток жестокости и одичания. Плюс несколько техногенных катастроф, возникших из-за плохой подготовки персонала. Раз-два – и вот уже толпы варваров доламывают технические системы – как зло.
Или еще чего проще: решит воспитанный на играх и Голливуде идиот, не представляющий последствий своих действий, поиграть в разрушение ядерного реактора. Просто потому, что не знает толком, что такое радиационное заражение. Просто потому, что подсознательно уверен, что у него – три жизни в запасе, и здоровье можно вновь обрести, отыскав на этом «игровом уровне» мешочек или пузыречек с баллами-бонусами.
Мы действительно подходим к грани, за которой – угроза крушения совеременной техноцивилизации…
Письмо М.А.Шолохова И.В.Сталину и ответ на него
Станица Вешенская
...Теперь о методах, которые применяли во всех колхозах района согласно установкам Овчинникова и под непосредственным руководством Шарапова. Выселение из дома и распродажа имущества производилась простейше: колхозник получал контрольную цифру сдачи хлеба, допустим, 10ц. За несдачу его исключали из колхоза, учитывали всю его задолженность, включая и произвольно устанавливаемую убыточность, понесенную колхозом за прошлые годы, и предъявляли все платежи, как к единоличнику. Причем, соответственно сумме платежей расценивалось имущество колхозника; расценивалось так, что его в аккурат хватало на погашение задолженности. Дом, например, можно было купить за 60 - 80 руб., а такую мелочь, как шуба или валенки, покупали буквально за гроши...
Было официально и строжайше воспрещено остальным колхозникам пускать в свои дома ночевать или греться выселенных. Им надлежало жить в сараях, в погребах, на улицах, в садах. Население было предупреждено: кто пустит выселенную семью - будет сам выселен с семьей. И выселяли только за то, что какой-нибудь колхозник, тронутый ревом замерзающих детишек, пускал своего выселенного соседа погреться. 1090 семей при 20-градусном морозе изо дня в день круглые сутки жили на улице. Днем, как тени, слонялись около своих замкнутых домов, а по ночам искали убежища от холода в сараях, в мякинниках. Но по закону, установленному крайкомом, им и там нельзя было ночевать! Председатели сельских советов и секретари ячеек посылали по улицам патрули, которые шарили по сараям и выгоняли семьи выкинутых из домов колхозников на улицы.
Я видел такое, чего нельзя забыть до смерти: в хут. Волоховском Лебяженского колхоза ночью, на лютом ветру, на морозе, когда даже собаки прячутся от холода, семьи выкинутых из домов жгли на проулках костры и сидели возле огня. Детей заворачивали в лохмотья и клали на оттаявшую от огня землю. Сплошной детский крик стоял над проулками. Да разве же можно так издеваться над людьми?
Мне казалось, что это один из овчинниковских перегибов, но в конце января или в начале февраля в Вешенскую приехал секретарь крайкома Зимин. По пути в Вешенскую он пробыл два часа в Чукаринском колхозе и на бюро РК выступил по поводу хода хлебозаготовок в этом колхозе. Первый вопрос, который он задал присутствовавшему на бюро секретарю Чукаринской ячейки: 'Сколько у тебя выселенных из домов?'. 'Сорок восемь хозяйств'. 'Где они ночуют?' Секретарь ячейки засмеялся, потом ответил, что ночуют, мол, где придется. Зимин ему на это сказал: 'А должны ночевать не у родственников, не в помещениях, а на улице!' После этого по району взяли линию еще круче. И выселенные стали замерзать. В Базковском колхозе выселили женщину с грудным ребенком. Всю ночь ходила она по хутору и просила, чтобы ее пустили с ребенком погреться. Не пустили, боясь, как бы самих не выселили. Под утро ребенок замерз на руках у матери. Сама мать обморозилась. Женщину эту выселял кандидат партии - работник Базковского колхоза. Его, после того как ребенок замерз, тихонько посадили в тюрьму. Посадили за 'перегиб'. За что же посадили? И, если посадили правильно, то почему остается на свободе т. Зимин?
Число замерзших не установлено, т. к. этой статистикой никто не интересовался и не интересуется; точно так же, как никто не интересуется количеством умерших от голода. Бесспорно одно: огромное количество взрослых и 'цветов жизни' после двухмесячной зимовки на улице, после ночевок на снегу уйдут из этой жизни вместе с последним снегом. А те, которые останутся в живых, будут полукалеки.
Но выселение - это еще не самое главное. Вот перечисление способов, при помощи которых добыто 593 т хлеба:
Массовые избиения колхозников и единоличников. Сажание 'в холодную'. 'Есть яма?' - 'Нет'. - 'Ступай, садись в амбар!' Колхозника раздевают до белья и босого сажают в амбар или сарай. Время действия - январь, февраль, часто в амбары сажали целыми бригадами. В Ващаевском колхозе колхозницам обливали ноги и подолы юбок керосином, зажигали, а потом тушили: 'Скажешь, где яма! Опять подожгу!' В этом же колхозе допрашиваемую клали в яму, до половины зарывали и продолжали допрос. В Наполовском колхозе уполномоченный РК, кандидат в члены бюро РК, Плоткин при допросе заставлял садиться на раскаленную лежанку. Посаженный кричал, что не может сидеть, горячо, тогда под него лили из кружки воду, а потом 'прохладиться' выводили на мороз и запирали в амбар. Из амбара снова на плиту и снова допрашивают. Он же (Плоткин) заставлял одного единоличника стреляться. Дал в руки наган и приказал: 'Стреляйся, а нет - сам застрелю!' Тот начал спускать курок (не зная того, что наган разряженный), и, когда щелкнул боек, упал в обмороке. В Варваринском колхозе секретарь ячейки Аникеев на бригадном собрании заставил всю бригаду (мужчин и женщин, курящих и некурящих) курить махорку, а потом бросил на горячую плиту стручок красного перча (горчицы) и не приказал выходить из помещения. Этот же Аникеев и ряд работников агитколонны, командиром коей был кандидат в члены бюро РК Пашинский при допросах в штабе колонны принуждали колхозников пить в огромном количестве воду, смешанную с салом, с пшеницей и с керосином. В Лебяженском колхозе ставили к стенке и стреляли мимо головы допрашиваемого из дробовиков. Там же: закатывали в рядно и топтали ногами. В Архиповском колхозе двух колхозниц, Фомину и Краснову, после ночного допроса вывезли за три километра в степь, раздели на снегу догола и пустили, приказ бежать к хутору рысью. В Чукаринском колхозе секретарь ячейки Богомолов подобрал 8 чел. демобилизованных красноармейцев, с которыми приезжал к колхознику - подозреваемому в краже - во двор (ночью), после короткого опроса выводил на гумно или в леваду, строил свою бригаду и командовал 'огонь' по связанному колхознику. Если устрашенный инсценировкой расстрела не признавался, то его, избивая, бросали в сани, вывозили в степь, били по дороге прикладами винтовок и, вывезя в степь, снова ставили и снова проделывали процедуру, предшествующую расстрелу. В Кружилинском колхозе уполномоченный РК Ковтун на собрании 6 бригады спрашивает у колхозника: 'Где хлеб зарыл?' - 'Не зарывал, товарищ!' - 'Не зарывал? А, ну, высовывай язык! Стой так!'. Шестьдесят взрослых людей, советских граждан, по приказу уполномоченного по очереди высовывают языки и стоят так, истекая слюной, пока уполномоченный в течение часа произносит обличающую речь. Такую же штуку проделал Ковтун и в 7 и в 8 бригадах; с той только разницей, что в тех бригадах он помимо высовывания языков заставлял еще становиться на колени. В Затонском колхозе работник агитколонны избивал допрашиваемых шашкой. В этом же колхозе издевались над семьями красноармейцев, раскрывая крыши домов, разваливая печи, понуждая женщин к сожительству.
И. В Солонцовском колхозе в помещение комсода внесли человеческий труп, положили его на стол и в этой же комнате допрашивали колхозников, угрожая расстрелом. В Верхне-Чирском колхозе комсодчики ставили допрашиваемых босыми ногами на горячую плиту, а потом избивали и выводили, босых же, на мороз. В Колундаевском колхозе разутых добоса колхозников заставляли по три часа бегать по снегу. Обмороженных привезли в Базковскую больницу. Там же: допрашиваемому колхознику надевали на голову
