— Ничего личного, курсант. В следующий раз будь умнее… А теперь марш в лазарет!
После того, как местный эскулап обработал Вовке спину жутко едкой настойкой, мальчишка поплелся на кухню, где его поставили у большой ванны, забитой до краев грязной посудой. Примерно через час на кухню заявился наставник Сандлер. Перебросившись парой слов с поваром, взводный окликнул Вовку:
— Путилов, ко мне.
Вовка бросил в ванну недомытую тарелку и подошел к наставнику, гордо подняв подбородок и выпятив грудь вперед. На самом деле он старался, чтобы располосованная кнутом спина не терлась о грубую ткань форменной тужурки.
— Курсант Путилов… — произнес он, стараясь, чтобы голос не дрогнул.
— Отставить, курсант! — перебил его Сандлер. — Держишься молодцом, да и повар на тебя не жаловался… Отправляйся на занятия. И, мой тебе совет, думай головой, прежде… Понял?
— Понял, — кивнул Вовка.
— А вот я не понял… Хочешь наряд?
— Никак нет, герр мастер-наставник! — по-военному четко отрапортовал Вовка.
— Вот это другое дело. Бегом в класс!
Вовка выбежал из кухни и помчался в сторону казармы, где помимо спальных мест были оборудованы помещения под классы. Сандлер неспешно следовал в том же направлении.
— Михаэль, подожди! — окликнул наставника Роберт Франц, сидевший в специальной беседке для курения. — Садись, поговорим.
— У меня сейчас занятия с личным составом, герр старший…
— Да брось, ты, подождут, — перебил подчиненного Франц. — Я с тобой посоветоваться хочу.
Сандлер вошел в беседку и уселся напротив командира.
— Закуривай, — Роберт протянул Михаэлю распечатанную пачку «Echt Orient №.5».
Сандлер вытащил сигарету из упаковки и несколько секунд сосредоточенно разминал её пальцах.
— Я, как-то, все не мог времени выбрать для приватного разговора, — произнес Роберт, поднося зажженную зажигалку к кончику сигареты Михаила. — А поговорить бы надо… Посоветоваться… В нашей роте ты единственный ветеран, к тому же кавалер Железного Креста, причем обоих степеней…
— Если бы не тяжелое ранение, герр…
— Оставь, Михаэль, мы сейчас не в строю. Можно просто Роберт, и на «ты». Меня тоже списали по ранению. Сейчас мы коллеги по несчастью…
— Почему? — удивленно приподнял брови Сандлер.
— Как? — пришел черед удивляться старшему мастеру-наставнику. — Нам, чистокровным этническим немцам приходится работать с этим сбродом славян-недочеловеков! Ты-то, наверное, не помнишь, а мне пришлось в свое время пожить под властью красного жидовья… А все наше прегрешение заключается лишь в том, что мы с тобой владеем этим ублюдочным русским языком в совершенстве, как родным.
— Вы меня простите, Роберт, — произнес после секундной паузы Сандлер, — но, чтобы между нами впредь не возникало недоразумений, я скажу прямо… Как думаю…
— Давай, Михаэль, — серьезно произнес Франц, делая глубокую затяжку. — Именно на откровенность я рассчитывал, — выдохнув клуб сизого дыма, продолжил старший мастер-наставник. — Ты человек прямой, доказавший свою храбрость на фронте, чинами и званиями тебя не напугать…
— Дело в том, что я до сих пор считаю русский язык родным, — сказал Сандлер. — Я его выучил едва ли не раньше немецкого. Да и трудно его не выучить, если вокруг тебя все говорят по-русски…
— Да, это наказание любого немца, выросшего в России! — воскликнул Франц.
— Что вы, Роберт, — с жаром возразил Роберт, от волнения Михаэль вновь перешел на «вы», — наоборот! Это же благо! Не знаю, как вы, а я уже подал прошение в 9 отдел «Главного управления расы и поселений» прошение о выделение мне, как ветерану, земельного надела и живой силы… Вам тоже, как ветерану, положено.
— Ты знаешь, я как-то замотался… Этот указ… Так в чем же благо?
— Да как ты не понимаешь, Роберт, земельные наделы в метрополии нам не светят. Так не лучше ли воспользоваться тем, что есть? Земля здесь отличная, климат — изумительный… В отличие от немцев, родившихся в германии, русский язык для нас — родной. Мы знаем, чего нам ждать от местного населения. Поэтому и управлять сможем с большей эффективностью, чем кто-либо другой! Это — благо! Нам просто повезло! Процветающее поместье — не это ли голубая мечта любого ветерана? Через несколько десятилетий таким, как мы будут завидовать!
— А знаешь, Михаэль, пожалуй ты прав, — согласился с коллегой Роберт Франц. — Как-то я не рассматривал все это с такой стороны…
— Поспеши, Роберт, пока не расхватали все самые сладкие места! — посоветовал Сандлер. — Времени не так уж и много. Война в России подходит к концу. Скоро здесь будет не протолкнуться от желающих урвать сладкий кусок земли… Если прохлопать — получишь надел где-нибудь в Сибири…
— А ты умный человек, Михаэль. Дальновидный. Я рад, что в тебе не ошибся!
— Так именно на этот счет хотел со мной поговорить? — спросил Сандлер, бросая тлеющий окурок в урну.
— Нет, — качнул головой Франц. — Это спонтанно получилось. Я хотел с тобой о Путилове поговорить. Посоветоваться… Стоит ли продолжать с ним заниматься? Слишком уж неадекватный шкет. Не проще ли его списать?
— Ни в коем разе! — возмущенно ответил Сандлер. — На мой взгляд, он самый перспективный кадет из всей роты! Надо только дурь с него выбить… Я вот подумываю, а не назначить ли его своим заместителем?
— Путилова? Замкомвзвода? Да ты в своем уме?
— Путилова, — подтвердил Сандлер. — Подумай сам, Роберт, — кого мы должны вырастить из этих сопляков? Настоящих солдат! Бойцов! А на данный момент бойцом в роте является лишь курсант Путилов. Остальных так запугали в интернатах, что они едва не обделываются, стоит лишь замахнуться… А Путилов…
— Да, согласен, Путилов боец. Но он воюет с нами… Где только он всего этого нахватался?
— Нужно направить его боевой пыл в нужное русло, — произнес Сандлер.
— Хм… — усмехнулся Франт. — Это, как говорил Ленин, архисложная задача…
— Вот ты уже и Ленина вспомнил! — рассмеялся Сандлер.
— А, черт, это все издержки школьного воспитания, — выругался Франц. — Так и лезет из меня иногда… Вообще, задача, поставленная руководством очень сложная! Попробуй вырасти из этого сброда малолетних унтерменшей настоящих цепных псов. Преданных Рейху настолько, насколько это вообще возможно.
— А никто и не говорил, что будет легко, Роберт. Но идея отличная! Поддерживать порядок в среде неполноценных силами самих неполноценных… Пусть убивают друг друга — останется больше жизненного пространства для нас!
— Так убивать можно и в лагерях, не растрачивая наше драгоценно время на воспитание ублюдков.
— А вот здесь я с тобой опять не согласен, — сказал Михаэль. — Подумай: война закончилась, мы победили. Что дальше?
— Будем наслаждаться благами победителей, — ответил Роберт. — Поместье там, работники… Сам же говорил.
— Да, говорил. А как ты думаешь, устроит ли побежденных такое положение вещей?
— А что мы их спрашивать будем? — пожал плечами Франц. — К ногтю сволочей, и точка!
— Ты знаешь, сколько на данный момент народу в лесах? Сколько еще уйдет? И выкурить их из тайги не так-то просто! Так вот пусть эти, взращенные нами Псы, их и выкуривают!
— Слушай, а ты головастый!
— Родители постарались, — вновь усмехнулся Сандлер. — Мой батя ведущим инженером был, а мать в военной академии немецкий язык преподавала…
— Ученые люди, твои родители…
