— Понял, герр оберстлёйтнант, — с трудом выдавил из себя Ланге, поигрывая желваками.
— Садитесь, — холодно бросил Нойман. — Итак, что произошло? Почему один из курсантов мертв, а второй взбесился, и тоже вот-вот отойдет?
— Потому, что они — звери, герр оберстлёйтнант! — Ланге так и не сумел успокоиться.
— Значит, станьте дрессировщиками, укротителями, да кем угодно, черт побери! — взорвался Нойман. — Они у вас должны по струнке ходить! И в рот заглядывать! А они кусают… руку кормящую!
— Даже дикие звери умнее славян, — недовольно буркнул Альберт, ущемленный напоминанием о прокушенном ухе.
— Молчать! — Нойман вновь саданул рукой по столу. Попавшее под руку пресс-папье отлетело и прокинуло чернильницу. — Черт! — прорычал Бургарт, суетливо сгребая пачку документов в сторону, чтобы их не испачкало черной жидкостью, стремительно растекающейся по столу. — Анхельм! Сюда! С тряпкой! Быстро!
Дверь в кабинет открылась, и внутрь просочился женоподобный адъютант Ноймана — Анхельм Рох. Вместо причесочки-каре на его белобрысой шевелюре красовалась стрижка аля-фюрер с бритым затылком и непомерно длинным чубом, закрывающим один глаз. Встретившись глазами с адьютантом, Нойман грязно выругался, отчего розовые ушки Анхельма запылали.
— Тащи быстрее сюда свою задницу! — поторопил адъютанта Бургарт.
Глазки Роха масляно заблестели, он томно облизнул напомаженные пухлые губы, и вихляющей походкой направился к столу. Франц и Сандлер переглянулись, с трудом сдерживая ехидные улыбки, догадавшись, о чем подумал Анхельм. Видимо эта же мысль пришла в голову и Нойману. Его губы шевельнулись, создавая впечатление, как будто он брезгливо отплевывается.
— Быстрее! — поторопил Бургарт адъютанта, старательно вытирающего чернила со стола, но еще старательнее выгибающего спину и стреляющего глазками в сторону крепких наставников- воспитателей.
Один лишь Ланге остался невозмутимым при виде гомосячих выкрутасов Анхельма.
— Все? — спросил Нойман, когда пролитые чернила были вытерты.
— Может принести чаю господам воспитателям? — с придыханием произнес Анхельм, закатывая накрашенные глазки.
— Пшел вон! — рявкнул обернстлёйтнант. — Надо будет — вызову!
Рох втянул голову в плечи и быстро выскочил из кабинета. О суровом нраве начальника школы он знал не понаслышке — может и в ухо дать.
— Мужлан невоспитанный! — обиженно прошептал Анхельм, плотно закрыв дверь в кабинет Ноймана.
— Итак, продолжим, — едва за гауптманом захлопнулась дверь, произнес Нойман. — Что произошло?
— Пришиб пару ворюг — делов-то! — Ланге с хрустом сжал кулаки, словно собирался продолжить экзекуцию.
— Альберт, помолчи! — приказал оберстлёйтнант. — Сандлер, твои подопечные отличились?
— Так точно, герр оберстлёйтнант!
— Вот с тебя и начнем. Что можешь сказать?
— Сегодня первое отделение моего взвода было назначено дежурным по кухне, — начал издалека Сандлер. — Примерно в десять часов двадцать минут, когда я занимался с остальным взводом утренней физподготовкой, ко мне подбежал курсант Вахромеефф — заместитель гефрайтера первого отделения…
— А с каких это пор у командиров отделений появились заместители? — удивленно приподнял брови Нойман.
— Поясню, герр Нойман, курсант Вахромеефф замещает гефрайтера Незнанского, поскольку тот отбывает дисциплинарное наказание в карцере…
— Еще лучше! — нахмурился начальник школы. — Гефрайтер, насколько я понимаю, должен быть примером для остальным курсантов? А он у вас в кутузке! Да еще за нарушение дисциплины. Что у нас твориться с личным составом, герр Франц? Насколько я понимаю, отвечаешь за это ты, как старший мастер наставник?
— Мне еще не докладывали об этом, герр оберстлёйтнант!
— Так ты даже не в курсе? Господа, вы все тут расслабились, как я погляжу! — Нойман побагровел, и нервно дернул щекой. — Превратили военизированную школу в богадельню! Обрадовались, что больше не надо идти под пули! Забыли, что вы все еще на службе! И не важно, что в тылу, а не на передовой! Я вас всех под трибунал отдам!
— Герр оберстлёйтнант, пожалуйста, не делайте поспешных выводов, — дождавшись, пока Нойман начнет набирать в грудь воздуха для новых проклятий, вставил Сандлер. — Все не так уж плохо, как вам сейчас представляется. Я не успел доложить Роберту об аресте Незнанского, потому, что это случилось всего лишь пару часов назад. После утреннего развода мы еще не пересекались.
— Это так, герр оберстлёйтнант, — подтвердил Франц.
— Насчет нарушения дисциплины гефрайтером первого отделения, — продолжил Михаэль, — изначально, как мне доложили сразу после инцидента, дисциплина была нарушена курсантом Кузьминым. Он отказался подчиняться приказам гефрайтера Вахромееффа и устроил с ним драку. Вот за эту драку Вахромеефф и попал в карцер, не взирая на то, что теоретически не виновен.
— Хм, — задумался Нойман. — Интересная дилемма: пресек нарушение дисциплины… Но драка…
— Да они хуже зверей, — вновь завел свою шарманку Альберт.
— Ланге, заткнись! — одернул его Бургарт. — Тебе слова не давали!
— Слушаюсь, — невнятно буркнул кантиненляйтер.
— Михаэль, ты приказал посадить в карцер гефрайтера? — вернулся к предыдущей теме начальник «Псарни».
— Никак нет, герр оберстлёйтнант, — ответил Михаэль. — Приказ об аресте отдал обергефрайтер Путилофф, мой заместитель.
— Сученышь! — едва слышно прошипел Ланге.
— Я посчитал его приказ э-э-э… справедливым, и не стал отменять, — закончил фразу Сандлер.
— Путилофф… Путилофф… Я уже не в первый раз слышу эту фамилию, — произнес Нойман.
— Это второй из пострадавших от герра Ланге курсантов, — подсказал Сандлер. — Который и нанес нашему уважаемому кантиненляйтеру, — он усмехнулся, незаживающую душевную травму…
— Я попрошу! — взвился Ланге. — Это оскорбление…
— Да…, сядь ты уже! — чертыхнулся Нойман. — И ты, Михаэль, не передергивай!
— Слушаюсь, — Сандлер слегка наклонил голову.
— Теперь рассказывай, что случилось у продовольственного склада, — распорядился Бургард.
— Как я уже говорил, вовремя занятий физподготовкой, ко мне подбежал курсант Вахромеефф, и сообщил, что возле продовольственного склада уважаемый герр Ланге, — кивок в сторону кантиненляйтера, — жестоко избивает курсантов Путилоффа и Федькина.
— Я лишь наказал вора! — возмутился Ланге. — Этот грязный ублюдок осмелился…
— Речь идет о Федькине? — уточнил Сандлер. — А как же Путилофф? Он что, тоже воровал?
— Нет, — угрюмо отозвался заведующий столовой, — но он поднял на меня руку!
— Защищая своего подчиненного, — ввинтил Сандлер. — Которого вы, уважаемый, забили до смерти.
— Туда ему и дорога! — выдохнул Ланге. — Я бы с удовольствием забил его до смерти еще раз! — с каким-то садистским удовольствием добавил кантиненляйтер.
— Так что стащил этот мальчишка? — поинтересовался Нойман.
— Всего лишь две шоколадки, — ответил Михаэль, — которые тут же и съел…
— Не важно! — возразил Ланге. — Он вор, и этим все сказано! Никто не имеет права обворовывать немецких солдат! Тем более унтерменш! Только так и надо учить этих животных послушанию!
— Две шоколадки… Такая малость. — Нойман покачал головой и выдвинул ящик стола. Достал
