Он ощутил такую огромную радость, что все его тело откликнулось на этот поцелуй. Он напомнил себе, что она во власти сна, больна и, скорее всего, не осознает, а когда очнется, снова возненавидит его, он не заслужил ее любви, и убогая обстановка была тому подтверждением.
Она вдруг сама обняла его, и холодные пальцы проникли под рубашку, потом со стоном прижалась к нему, тело ее вновь стало упругим и зовущим.
Его рассудок велел ему немедленно отодвинуться и уйти, но, пока он боролся с искушением, а воображение рисовало сладостные картины блаженства, которое его ждет, она вдруг снова обмякла в его руках, и он понял, что она уснула. Но дрожь прекратилась. Он облегченно вздохнул, снова прижал ее к себе, отогревая. Поцеловал в макушку, как маленькую, и его снова захлестнула волна нежности, неведомой ранее. Он не знал, в какой момент влюбился в нее, вероятно, любил всегда, но чудо свершилось, и он боялся спугнуть теперь то чувство, которое его переполняло. Он гнал все страхи и сомнения прочь. Он жил счастливыми моментами. Не стоит сейчас думать о том, что ждет их завтра. Все подождет.
Только когда занялся новый рассвет, он тихонько слез с кровати и начал приготовления к их будущему, в котором им предстояло расстаться навсегда.
Когда она проснулась, ей понадобилось время, чтобы вспомнить и понять, где она находится.
Солнечные лучи заливали маленькую, убого меблированную комнатку. В чугунной печи трещал огонь. Она лежала на узкой кровати с одной подушкой, накрытая тонким грубым одеялом.
В комнате появился Шон.
Он только что вошел, неся полную охапку дров. Она вспомнила сразу, как он вернулся домой и как она сбежала от Синклера, оставив его одного у алтаря. Они сейчас в Корке, прячутся от солдат, и главное — Шон был женат на женщине по имени Пег.
Она села на кровати, с трудом веря в происходящее и закрывшись до шеи одеялом. Сердце заныло знакомой болью. Шон больше не принадлежит ей, и никогда не принадлежал.
— Что со мной произошло? Где моя одежда? — Она не узнала свой голос, так странно он прозвучал.
Он бросил дрова у печки, избегая смотреть на нее.
— Ты от меня убежала и вернулась промокшая и замерзшая.
И она вдруг вспомнила, как почти всю ночь простояла под дождем у стены какого-то дома, безразличная в своем горе ко всему на свете.
Шон подошел к кровати.
— Я купил тебе одежду, подходящую для леди. — Он указал на вешалку, где висело муслиновое платье, нижнее белье, накидка и шляпка. Внизу стояли туфли, в них — чулки.
Она подумала, что он, вероятно, истратил все деньги, которые предназначались на рейс до Америки, впрочем, какое ей теперь до него дело. Он предал, и она никогда не простит.
— Ты ждешь благодарности? — Она хотела показать свое презрение, но голос подвел — в нем звучали лишь горечь и разочарование.
— Ты ничего мне не должна, — резко ответил он, взгляды их встретились, он покраснел и отвернулся.
Разумеется. Это он ей должен, но она не сможет получить долг, потому что он предпочел другую. Ее сердце вряд ли заживет когда-нибудь от ран, которые нанесены, она уже никогда не станет прежней Эль.
— А где мои бриджи? — мрачно спросила она. Ей хотелось надеть свежее белье и платье, но она хотела его наказать.
— Я их сжег, — прозвучал спокойный ответ. И он протянул ей чистую свежую одежду.
— Как ты посмел! — Она мгновенно пришла в ярость. — Верни мои брюки!
Он ошеломленно остановился и смотрел на нее так, будто беспокоился за ее рассудок.
— Но их больше нет. Ты не можешь ходить по улицам одетая по-мужски. Когда окажешься дома, уверен, уговоришь Тирелла поделиться с тобой гардеробом.
Да, когда она будет дома, брошенная, как его объедки.
Она и была ими, больше он в ней не нуждался и хотел поскорее от нее избавиться. С Пег он так не обращался.
— Я подожду тебя во дворе.
— О да, вместе с Кейт! Ты у нее взял эту одежду? У своей новой подружки?
— Я купил все в магазине, — ответил он сдержанно, видя ее состояние и стараясь ее не злить.
— Но ведь мне вполне подошли бы ее платья! Потому что я не отличаюсь от нее, верно? Я такая же, как все служанки, горничные и фермерские дочки. Для тебя все равно, я не отличаюсь ни от них, ни от любой
Он побелел:
— Ради всех святых, замолчи!
— Почему? Признай, что ты обошелся со мной точно так же, как со всеми девицами, с которыми забавлялся в нашей конюшне, когда мы росли вместе, я видела! — Слезы ярости выступили у нее на глазах. — Как ты посмел сжечь мои брюки!
Он тяжело вздохнул:
— Прости. Прости меня за все. Ты не дочь фермера и ты не шлюха. Я знаю, ты любишь меня… Я преступник и негодяй. Я действительно воспользовался твоей слабостью, и мне нет теперь прощения. — И повернулся к двери.
Она вскочила с кровати, обернув себя одеялом.
— Но я не люблю тебя!
Он замер, потом повернулся к ней.
— Ты был распутником и раньше, и я знала это. Ты им и остался. Ты просто лгун, обманщик и ничтожество!
Он стоял не шевелясь. И молчал. Он был неподвижен, как статуя, изваяние красивого молодого человека.
— Защищайся! — Ее всю трясло от ярости.
Он покачал головой.
Она подбежала и со всего размаха ударила его по щеке.
Он моргнул, но остался неподвижен.
— Это чтобы у тебя не было никаких иллюзий. Я ненавижу тебя теперь, запомни это!
Он наклонил голову и вышел.
Элеонора надвинула шляпу пониже, следуя за Шоном, стараясь, чтобы ее лицо оставалось в тени широких полей шляпы. Шон был в старомодном парике, такие носили приверженцы последнего короля, чтобы замаскироваться и обмануть шпионов, дежуривших около корабля Клиффа. На сердце было тяжело, но ведь она этого и хотела — вернуться домой. Шон сказал, что Клифф отвезет ее в Лимерик. Путешествие по суше было бы короче, но ей хотелось скорее избавиться от его общества, чтобы не разговаривать с ним в дороге. Он, кажется, хотел того же, и они едва обменялись несколькими фразами с того момента, как она ударила его. Он явно торопился. Что бы это значило? На их след уже вышли?
Причалы были уже совсем близко, в гавани сгрудились суда всех размеров и очертаний. И она сразу увидела «Мою прекрасную леди», стоявшую на якоре недалеко от берега. И еще английский военный корабль, на нем развевался британский флаг, заставивший ее содрогнуться. Он казался покинутым; только присмотревшись к палубе, она заметила нескольких моряков в форме красного цвета.
Она ощутила угрозу, исходившую от этого корабля.
— Почему Клифф не может вывезти тебя в безопасное место? Вы с ним просто два сапога пара по женской части, верно? — Она упорно избегала смотреть на него.
— Клифф доставит домой тебя. Мы с ним договорились.
Ей трудно было разговаривать с ним, мужчиной, которого она так беззаветно любила. Она не желала больше его видеть, никогда, но все же он не заслуживал казни, и она надеялась, что ему удастся спастись.
