поднатужился и метнул ее куда-то туда… откуда надвигалась неумолимая черно-багровая смерть… Бежать! А тут… как назло… ноги по самую лодыжку увязли, как в глине, в гранитной тропе!.. Ужасающий грохот сопроводили ругательства, да такие прегнусные – Хвак даже от Джоги подобных не слыхивал! Тем не менее, они придали сил изнемогшему от ужаса человеку, он высвободил ноги из каменной трясины и бросился прочь! И в этот раз, как и в далеком прошлом, дорога хитрила, пыталась вывернуться, обмануть, дабы пригнать человека обратно, в то же место, к богам, но теперь у Хвака вполне хватало зрения и воли, чтобы не поддаться на морок пространства, преодолеть его… К тому же и страх подгонял и направлял не хуже иного пастуха… Сильнейший удар пониже спины едва не сбил с ног, и все-таки Хвак сумел удержаться на ногах: ох, быстрее, ну, еще быстрее!.. Хвак мчался во всю мочь, словно бы наяву ощущая, как меч бога войны впивается и отделяет вдавленную голову от жирных плеч… Перед глазами мелькнуло что-то… стрекозка, та самая… куда-то за спину… И… отступил ужас… И шум погони ослаб… нет его… нету. И стрекозки нет, где-то там, сзади осталась…
Хвак всем своим естеством почуял, что самое страшное завершилось, да только ноги не хотели ничего понимать и слушаться, несли его прочь, как будто несколько дополнительных локтей пространства способны уберечь или спрятать простого смертного от гнева богов… Да хоть на край света усвисти – боги всегда окажутся рядом, если им вздумается, конечно.
– Повелитель, сзади!..
Хвак развернулся на бегу – секира сама прыгнула в десницу – хрясть! И почти не больно, не то, что до этого!.. А какая-то дымная сущность растаяла с мерзким воплем… Еще летит! Хрясть!.. У, и эта туда же…
– Джога, а ты-то цел?
– Да, повелитель. – Хваку показалось, что демон словно бы хихикнул… смущенно и трусливо…
– Ты чего, струсил, что ли, Джога?
– О-о-о… И еще как, повелитель! А ты будто бы не струсил? Ты можешь, хотя бы, не бежать? Повелитель, поверь, за нами больше нет погони, уж не знаю почему.
Хвак перешел на шаг и только сейчас заметил, что прихрамывает… Задница болит, плечо горит, суставы хрустят и трещат, и в локте и в запястье… Ой, надо присесть, передохнуть…
– Зато я знаю, Джога… почему нет погони… Их стрекозка остановила…
– Какая еще стрекозка? Причем тут стрекозка, повелитель?
– Такая… Потом объясню… Погоди, рубаху сниму… Надо осмотреться… Ты только глянь: заклинания не помогают: я раз и второй, а все как вода в песок уходит, и почти никакого облегчения! А, Джога, почему так? Ого, синячище! И там…
От плеча и на грудь, почти до пуза, расплескался опухолью огромный синяк, уже и не синий, а черный, с переливами в багровое… И даже за спину ушел, под лопатку… А на заду тоже синячина будь здоров! Хвак здоровой правой рукой оттопырил портки… даже приспустил, чтобы виднее… Но этот, хотя бы, не такой черный, как на плече…
– Джога – а почему говорят синяк, а не черняк? Вон, глянь как черно? А почему я его третий разу уже заклинаниями потчую, а он почти как и был?
Джога хмыкнул – и опять Хваку почудилось, что он словно бы видит внутренним глазом демона Джогу, как тот поеживается, оглядывается нерешительно… Вот, высунул голову из плеч, опять робко прихихикивает…
– Прежде всего, повелитель, низкий поклон тебе, что отстоял и не отдал меня!..
– Ну, а чего я им… Моё – так моё.
– Ты – тоже не мед с сахаром, повелитель, особенно когда трезвый, но с тобою мы вроде как сроднились… Ой!
– Я тебе вопрос задал, насчет синяков.
– Прости, повелитель, просто… еще не отошел от радостных переживаний… задумался, подражая тебе во всем… Нет, «черняк» – я, лично, такого слова, примененного по отношению к телесному урону, сопровождаемого внутренними кровопотерями, не имеющими выхода нару… Нет! Не слыхал такого слова, повелитель, ну, что ты, в самом деле, видишь же, что я верноподданно тороплюсь отвечать! Имей терпение! Твои заклинания неплохи, повелитель, плохим я не научу, однако, они – всего лишь человеческие возможности целенаправленно собирать и использовать магию, разлитую окрест, в то время как урон, сопровождающий удар, шел от оружия бога, от молота Чимборо! Поставь десяток простых людей вплотную – все разлетятся в брызги от такого удара! Более того, от пинка, от давешнего, которым наградила одну из твоих несравненных ягодиц богиня… богиня… э-э-э… Луа, если судить по излучаемой ауре, а также отпечатку ступни… та же дюжина людская изойдет на мелкие часточки…
– Ты сначала сказал, что десяток.
– В данном случае, как и в большинстве других, разница между этими двумя величинами несущественна, поверь мне на слово, повелитель… Да, а удара молотом хватило бы на умерщвление целого войска. Но ты жив! И это чудо из чудес! Ты, вероятно, первый из людей, зверей и демонов, кому удалось остаться в живых после подобного.
И в пятый раз произнесенное заклинание исцеления впиталось в плечо без остатка и видимой пользы… Ну, разве что боль чуть унялась… Болтовня Джоги успокаивала, Пригорья выглядели тихо и приветливо, как всегда, Хвак уже не оглядывался испуганно, сидел на камне у воды вольно, превозмогая постепенно утихающую боль, даже с улыбкой… Вот только сердце все еще колотится громче обычного, и ярость внутри как бы взрыкивает временами… И свет понимания стал ярче… Вроде, как он, Хвак, большее стал постигать в мыслях своих.
– Так это – богиня Луа? Ты знаешь, Джога, а я ведь чуял, что за мною по пятам кто-то погнался! Только я думал, что это Ларро с мечом.
– Бог Войны Ларро… да простят боги и повелитель мой случайный смешок!.. Бог Ларро, повелитель, был очень недоволен, когда наковальня бога Чимборо попала ему прямехонько в голову! Это тебе не секирой сквозь передник по соску! Думаю и уверен, что ему очень и очень не понравилось впервые за вечность катиться кубарем по земному праху, среди собственных соплей, ушей и зубов, подобно… Впрочем, наковальне досталось куда больше от этого столкновения, и теперь богу Чимборо придется ваять новое кузнечное имущество. Надо думать, что они с Чимборо уже залечили свои раны и порезы. И Умана тоже.
– Так им и надо! А этой-то я чем не угодил? А она-то чего… эта… Луа? Вон, глянь, какой синячина – мне сидеть больно, не то что ходить!
– Тем не менее, повелитель, исцелить сию радугу на тыльной части твоего туловища будет неизмеримо проще. Я бы дерзнул – хотя мне и страшно – если бы ты позволил мне, повелитель, прикоснуться моею сущности ко следу той, кто…
– Не-е, я сам. Так, а за что она меня ударила-то? Причем, первая, ведь я же ей ничего такого не сделал!
– Изволь, повелитель, солнце почти в зените, разум и силы мои пришли в относительный порядок, и я надеюсь успеть до захода солнца перечислить все те святые храмы и места, а также захоронения, а также и кошельки святых жрецов… Нет, ну не все разумеется, а лишь те из них, чья принадлежность Богине дорог Луа – неоспорима. Итак, разреши мне начать с вооруженного ограбления святых паломников в день празднования…
– Цыц. Понял я… Вот ведь какая тварь злопамятная! И еще я понял, Джога, почему за мною нет погони.
– Кстати, почему, повелитель? Сие для меня – загадка, причем весьма и весьма тревожащая. Хоть ты и крепок оказался, как голова тургуна, и опасен…
– Матушка им запретила, Матушка Земля! Э… э… Джога, ты куда? О, ишь, как перепугался! Вылезай, не трясись. Да я же к имени Её со всем почтением!.. Матушка Земля – она как матушка для меня! Даже роднее! У меня ведь нет ни отца, ни матери, я ее одну единственную и почитаю! Вот она меня и спасла!
– Лично тебя, да? Снизошла и спасла! Нет, повелитель, скромность – отнюдь не тот смертный грех, в коем гнездится твоя погибель! С чего ты взял?
– Я-то?.. – Хвак задумался. А действительно, с чего он так решил? Никаких таких знаков и свидетельств этому Хвак не получал, с предполагаемою покровительницей не встречался ни разу, ни наяву, ни во сне… И
