кофеина. Мы все — вегетарианцы, почти абсолютные.
— Сожалею, но он с кофеином, — беспомощно заявила Оливия; они со Стюартом нуждались в первую очередь именно в кофеине, чтобы «встряхнуться» перед работой.
— Ничего страшного. Вам привет от Макса. Он голландец — южноафриканский голландец, разумеется, а я англичанка. Макс — брокер на товарной бирже в Лондоне. Вы, может быть, ездили с ним туда — или обратно — на электричке. Мы ваши ближайшие соседи, из долины внизу.
Почему-то Оливия почувствовала странную тягу к Аннабел ван дер Кроот, которая прямо и открыто излагала семейную историю без всяких снобистских умолчаний.
Аннабел усмехнулась.
— Что за прелесть эта кухня! В прежние времена такого не было. Чаще он держал здесь лошадей — когда еще мог ездить верхом. Последние двадцать лет у него были проблемы с выпивкой. Но ему было девяносто два года, когда он наконец завязал, — дай Бог каждому так!
Она поддернула длинную юбку и аккуратно присела на высокий кухонный табурет. Потом, игриво, как маленькая девочка, вздернула плечи и уточнила:
— Я говорила о старом генерале!
Оливия в этом не сомневалась.
— Прекрасные, превосходные виды! — Миссис ван дер Кроот посмотрела сквозь кухонные окна. — Знаете, я в душе художница — когда не занята другими делами. Я слышала, что поместье Мидхэрст великолепно восстановлено новыми, заботливыми владельцами, а нам давно хотелось бы, чтобы нашей предводительницей была хозяйка поместья. Не возражайте, Оливия, мне так приятно чувствовать вас соседкой и потенциальным другом. — Она наклонилась, чтобы обменяться с Оливией рукопожатием. — Вы занимаетесь издательским делом, как я слышала, не так ли? «Лэмпхауз» или что-то в этом роде, так сказала миссис Даннимотт.
— Да.
— Книги или газеты?
— Я — книги, муж — и то, и другое. «Лэмпхауз» теперь филиал корпорации «Маккензи, Нью-Йорк, Торонто», но оба издательских дома под одной крышей — в Фаррингдоне.
— Двойной брак, вот здорово! А я терпеть не могу работать с Максом. Все, о чем он способен говорить, — это цены на сахар, чай, кофе, пшеницу и овес от Небраски до Нанкина! Все очень скучно. Должно быть, чудесно работать в таком интеллигентном бизнесе, как издательский. Держу пари, что вы встречаетесь со многими замечательными людьми, иначе быть не может! И вы вышли за одного из них, за миллионера — или я ошибаюсь?
Она выжидательно впилась в лицо Оливии. Та улыбнулась. Ей было очень приятно ощущать себя самостоятельной личностью, а не женой миллионера-издателя, но она понимала: соседку притягивает именно Стюарт и его образ миллионера.
— Может быть, выпьете стакан молока и тогда мы обойдемся вообще без кофе?
— Отлично! Прекрасно! Спасибо! Не обращайте внимания на нас, местных, Оливия. В маленькой деревне слухи ходят повсюду; мы знали о вас все, еще до того как вы приехали. Мы вегетарианцы — я, кажется, уже говорила? Я могу приносить вам домашние овощи хоть каждый день. Мы с Максом — в основном я — помешаны на экологии!
— В самом деле? — беспомощно спросила Оливия.
— Слышала, у вас проблемы со старым Тедди? — сменила тему Аннабел.
— Тедди?
— Теодор Гривз со своими туристами! — Да, новости здесь распространяются быстро, подумала Оливия. — Не разрешайте ему давить на вас насчет собственности! Он вечно воевал со старым генералом по этому поводу. Местным туристам только дай волю… — Аннабел заговорщицки наклонилась вперед. — Вам нечего бояться, Оливия. Все эти древние законы — такая чепуха! Я раньше работала стажером в адвокатской конторе и хорошо их знаю. А теперь я художник и скульптор, хорошо известный в округе. Искусство затягивает постепенно! Я не такая уж умница, восемь детей тому доказательство, скорее я творческая личность. Но я вам точно говорю: не позволяйте Теодору и его бродягам взять верх над собой, у них нет никаких прав!
Ее слова казались яркими бусинками, вкрапленными в ткань разговора. Она сидела, грациозно потягивая молоко, словно путешественница по волшебной стране, остановившаяся передохнуть под пятнистым мухомором. Тонкая женщина с голосом медного колокольчика и соответствующими манерами, она выглядела невозмутимой в своем красном, в горошек, летнем халатике поверх белых колготок и коленкоровой шляпке с загнутыми полями. Интересно, размышляла Оливия, как это ей удалось нарожать столько детей и сохранить девичью фигуру?
— Никаких прав? — переспросила она. — Что вы имеете в виду?
— Полосы отвода, дороги, права давности И ограниченные индоссаменты [15], касающиеся Акта о собственности 1925 года, — выпалила Аннабел единым духом.
— Но… это старый акт, не так ли? — нерешительно спросила Оливия.
— Новые законы обычно отсылают к старым. Парламент не может все модернизировать, особенно наши невразумительные феодальные законы купли-продажи. Они ужасно архаичные, и большинство, так сказать, уже отброшено на обочину. Парламент просто добавляет к ним маленькие поправки, чтобы придать им современный вид. В них масса лазеек, если хорошо поискать! Слыхали когда-нибудь о посреднических правах на дорогу?
— Нет, — призналась Оливия.
— А надо бы!
— Зачем?
— Для оценки планов собственности. Вы их как следует рассматривали?
— Стюарт велел своему адвокату рассмотреть их.
— Но вы-то сами их, видно, не смотрели! Посреднические права на дорогу, известные также как «полоса отвода», есть нечто среднее между частным и общественным правом. Земля, на которой построено поместье Мидхэрст, была пожалована барону Мидхэрсту королем Иоанном во славу Великой хартии вольностей. Барон же предоставил то, что на юридическом языке называют «посреднические права на дорогу», жителям деревни Мидхэрст. Это означает, что им был дозволен — дозволен, но не дарован! — доступ через его земли к лесному району в долине Мидхэрста северо-западнее вашей территории, чтобы собирать топливо. Таким образом, «право пути» с незапамятных времен является обычаем обитателей Мидхэрста, но не является их собственностью, да к тому же служит только для сбора дров!
Оливия, развесив уши, внимала бывшей стажерке, которая, казалось, послана ей небесами.
— Теодор пытался просто надуть генерала, который был слишком стар и болен, чтобы спорить. Возможно, он просто позабыл про «исключительно посреднические права на дорогу» своего поместья. Главное, что я хочу сказать: вы можете запретить или отменить «право пути» через свою землю, потому что туристы вовсе не ходят за топливом в лесную долину, а пользуются этой дорогой лишь для того, чтобы гулять в свое удовольствие!
Оливия вздохнула с облегчением, но ей хотелось увериться, что больше никаких «лазеек» не осталось.
— А мы сможем доказать все это в суде? — спросила она.
— Ну конечно! Это записано в законе, касающемся полосы отвода. Не беспокойтесь! Знаете, почему я так много знаю об этой собственности? Мой отец деревенский адвокат. Лучше бы он был деревенским дурачком, я сама была дурой, пойдя к нему в стажеры после колледжа. Но польза от этого все же есть. Отец был поверенным сэра Джеральда и вел все юридические дела генерала. Кстати, если уж мы об этом заговорили, Тедди и его компания могут решить, что им необходимо собирать топливо. Вот тогда, к сожалению, у них будет законное право ходить через ваш плавательный бассейн!
— Откуда вы узнали, что мы строим бассейн? — спросила Оливия и с некоторым смущением добавила: — Это ведь не комплекс, это всего лишь маленький внутренний бассейн для собственного употребления.
— Все планы строительства представляются проектной комиссией ближайшим соседям, которые
