Или курить бросить? Ну не-е-ет! Я прошел в комнату и завалился на диван. В воскресенье искать работу бессмысленно. Кроме того, должен позвонить и подъехать Колчин. Если, конечно, его семейные дела отпустят.
Я уже говорил как-то где-то, что Судьба всегда предпочитает звонить мне по телефону. Она представляется по-разному. То моим редактором, то знакомым из ФСБ, то еще кем-нибудь. Наверняка они думают, будто сами проявляют инициативу. Но действуют по прямому указанию Судьбы. Телефон на тумбочке у дивана пробрало мелкой дрожью, и он противно заверещал. Ага!
— Але?! — сказал я трубке, думая о Колчине.
— Вот те и але! — ответила трубка. — Поздно, нах, алекать!
— Не понял, — приподнялся я на локте.
— Хрен ли понимать, Леха! — Тут я узнал голос Лучкова из ФСБ. — Собирайся! Тут у нас новое грандиозное мероприятие!
— Не могу.
— Почему?!
— Уволили меня, на фиг!
Серега присвистнул:
— М-да… Может, тебе помочь как?
— А как? Пристрелить главного, что ли? Он и так уверен, что я специально натравил вас на него, чтобы потом занять его место.
— Вот как?! — хрюкнула смешком трубка. — А это мысль!
— Хреновая мысль! — в сердцах гаркнул я.
— Ладно-ладно. Вижу, ты не в духе. Давай, как все наладится у тебя, сам позвони мне.
Не дождешься! Я дал отбой. Вот тебе и Судьба. Не судьба… Я включил телевизор и попал на новости. Ведущий рассказывал о всякой ерунде, которую обычно ставят в программу, чтобы как-то забить время. Лето на дворе. Политических событий — ноль.
Снова заверещал телефон. Я усмехнулся. Нелегкая у тебя, телефон, работа! Кому понравится, когда тебе в задницу электрическим током тычут по нескольку раз на дню? А все для чего? А чтобы кто-то другой по тебе ушами поелозил.
— Привет, Саш! — бодро сказал я, надеясь, что теперь-то это Колчин.
— Это Григорий Алексеевич.
Я нахмурился. Вот уж не помню: давал я ему свой домашний телефон?
— Чего поделываешь? — спросил профессор. — Как статья?
Вот как? Разве мы перешли на «ты»?
— Сижу на животе и слушаю, как волосы на спине растут. Статья накрылась. Меня уволили.
— Оригинально! И в знак протеста ты решил отрастить волосы на спине?
— Вроде того.
— А я хочу предложить тебе познавательный вечерний променад по Москве. Покажу еще кое-что интересное.
— Я ж говорю, уволен я! Все дела пока приостанавливаются. Мне работу искать надо.
— Ха! На ловца и зверь брюзжит, не только жена! Мне позарез нужен толковый журналист. А ты как раз свободен! В общем, подтягивайся ко мне… Нет, не так. Буду ждать возле рынка у метро «Выхино». Скажем, через два часа. На месте все расскажу, познакомлю с очаровательной старушкой-разведчицей. Надень костюм. Все-таки дама…
Да ну вас всех! Я положил трубку. Ну вас всех! Я открыл шкаф и осмотрел свой гардероб. Ну вас всех!
Гм, с костюмом некоторая проблема. Деловой стиль — что-то вроде плохой приметы для меня. Стоит надеть костюм, как я обязательно через пару часов напьюсь вдрабадан. И ничего поделать с этим нельзя. Так уж сложилось по жизни. Причем я ведь не стремлюсь напиться именно в костюме, не бегу покупать спиртное, не ищу встреч с собутыльниками. Даже если надену костюм и специально не возьму с собой ни копейки, все равно обстоятельства сложатся так, что к вечеру буду пьян в стельку.
Ну вас всех! Я решил побороться с роковой для меня приметой.
Во-первых, отправляюсь-то я к старушке. А я уже отправляюсь? Гм, да… Она ж не алкоголичка, все- таки ветеранша разведки!
Во-вторых, профессор Вяземский пьет мало, сам видел.
В-третьих, речь идет о моей работе. Негоже напиваться с работодателем в первый же день!
Так что есть шанс выиграть бой с роковой приметой.
За десять минут до встречи с профессором я уже стоял на пятачке между рынком и входом в метро. Бабушки с колесными авоськами штурмовали станцию «Выхино». Куда они ехали, не знаю. Где та конечная станция, где собираются эти бабушки, — тоже тайна. В какой район Москвы я ни попадал, возле каждой станции всегда толпы этих старушек. Каждое утро, словно по чьей-то незримой команде, они хватают наполненные чем-то авоськи и со всех концов Москвы несутся куда-то.
— Алексей?
Я обернулся:
— Григорий Алексеевич?
— Нам крупно повезло! — с ходу обрадовал Вяземский и потащил меня в метро. — Она согласилась с нами встретиться! Что бывает с ней крайне редко!
— А зачем она вам понадобилась?
— Не мне, а нам!..
Старушка жила на улице Грайвороновская, дом 5. Это в Текстильщиках. Мы поплутали немного в глухих дворах рабочего квартала.
В России всегда строят так, что сами жильцы зачастую ни за что не найдут собственного дома. Остается только удивляться каждодневному героизму почтальонов.
По пути Григорий Алексеевич рассказал, что ветераншу зовут Мещерякова Татьяна Борисовна. Живет одна. Вернулась из-за границы несколько лет назад. Муж-разведчик умер еще за границей. Ей пришлось свернуть свою миссию, продать двухэтажный особняк с садом и переправиться тайком на долгожданную родину.
Никогда бы не подумал, что в таких «хрущобах» живут ветераны нашей разведки…
В обшарпанном подъезде по ноздрям шибанул запах мочи. Под ногами хрустнули осколки лампочки. Может, ее разорвало со стыда, когда она высветила тусклые треснувшие стены и заплеванный потолок? Именно потолок, именно заплеванный! Это ж умудриться надо!
— Ну, вот! — Профессор остановился возле голой деревянной двери, без номера и ручки.
— Вы уверены? — переспросил я с сомнением.
— Никаких сомнений! — Профессор надавил на пимпочку звонка.
Самого звонка не последовало. Профессор постучал кулаком.
Дверь приоткрылась и тут же дернулась, как собака на поводке. Поверх цепочки появились бойкие черные глаза и седая прядь кокетливым винтом.
— Григорий Алексеевич! — узнавающе пропела старушка.
Дверь захлопнулась. Проскрежетала цепочка. Дверь распахнулась.
Я шагнул в прихожую вслед за профессором.
Старушка оказалась очень бойкой. Такой живчик на резиновом взводе.
— Григорий Алексеевич! — замурлыкала напевно. — Какая встреча! Проходите, проходите!
— Это Алексей, — представил меня Вяземский. — Очень хороший журналист! Военный репортер! Познакомился с ним в Чечне.
— Ага, — многозначительно произнесла старушка. — Вы нетривиально одеты для своей профессии, Алексей.
Блин! Надо было все-таки в джинсах!
Мы перешли в комнату. Квартира однокомнатная. Меблировку изо всех сил изображали когда-то лакированный стол и три скрипучих стула. Ну, и маленький диван. На фоне серых обоев мутного рисунка висело на вешалке черное платье с белым воротником, украшенное гроздьями орденов и медалей. Вешалка
