пустых бутылок, цветочных горшков и стопок газет, мимо нескольких дверей, на самый верхний этаж. Там, удерживая в равновесии пакет с продуктами, она достала ключ, отперла дверь, и они вошли в прихожую, где пахло мылом.
Когда она включила свет, он обнаружил, что находится в старом-престаром доме, в котором до сих пор сохранились медные водопроводные трубы, искусственные свечи, вмонтированные в стены, и узорчатые яйцеобразные дверные ручки, которые помнились ему с детских лет. Стены были выкрашены в желтый цвет. Прихожая была очень узкой, но дальше он оказался в просторной гостиной с высоким потолком, канделябры здесь были сняты, а электрический провод с потолка тянулся к полу, где кто-то установил розетку для настольной лампы и радиоприемника.
— Мильт, — позвала девушка, исчезая в другой комнате.
Вернувшись, сказала Брюсу:
— Одну минуту.
Она прошла с пакетом продуктов на кухню, а он ждал ее в гостиной. В комнате было прохладно, и он видел, как она чиркнула спичкой, зажигая духовку в черной старинной печи.
— Мильт, — повторила она, снова проходя в другую комнату. — Здесь один человек, который приехал из Рино, чтобы с тобой поговорить.
Она закрыла за собой дверь, и больше он ничего не слышал и не видел. Он ждал. Через закрытую дверь до него донеслись звуки каких-то шевелений и мужское бормотание. Потом голос девушки. Казалось, они спорили. Наконец звуки прекратились вообще, он ничего не слышал.
Дверь открылась, девушка вышла и закрыла дверь снова.
— Ничего, если вы еще какое-то время с ним не увидитесь? — спросила она.
— Ладно, — сказал он, подавляя свое нетерпение.
Девушка прошла на кухню и стала готовить апельсиновый сок.
— Какие у него симптомы? — спросил он, проходя за ней.
— Постоянный жар, — сказала она. — Слабость, отеки вокруг глаз. И у него проблемы с мочеиспусканием.
— Похоже на почечную инфекцию, — сказал он.
— Да, — согласилась она, размешивая сок в квартовой банке из-под майонеза. — У него есть какие-то таблетки. Это наступает и проходит. Сегодня уже не так плохо, как было вчера.
— Вы назвали ему мое имя? — спросил он.
— Сейчас он слишком сонный, — сказала девушка.
— То есть он меня не вспомнил?
— Ему настолько не по себе, что он не хочет никого видеть, пока не почувствует себя лучше. — Она так и не говорила, вспомнил его Ламки или нет. — Уверена, что он захочет поговорить с вами позже, когда почувствует себя лучше.
Он сказал ей, что не сможет задержаться в Покателло надолго.
— Может быть, завтра, — сказала она. — Наверное, ему будет лучше, когда он проснется утром. Сейчас он едва ли сам понимает, что говорит. Если вы хотите поговорить с ним о деле, то лучше подождать.
Шум из другой комнаты вынудил ее поставить банку с соком и выйти из кухни. Он слышал, как они с Мильтом о чем-то говорят, потом она стала ходить из одной комнаты в другую. В таз наливалась вода, что- то наполнялось, относилось, потом снова зазвучали голоса.
— Тогда я загляну завтра утром, — сказал он, когда девушка вернулась.
— Хорошо, — согласилась она. — Знаете, я выпущу вас через переднюю дверь. Все равно он сейчас не спит.
Она провела его через всю квартиру и через комнату, в которой лежал на диване Мильт, завернутый в одеяло и с белой подушкой под головой. Проходя мимо, он увидел, что это, вне всякого сомнения, Мильт Ламки. Глаза у него оставались закрыты, и он шумно дышал. Руки у него были нездорового темного цвета, и таким же было лицо. В комнате пахло болезнью. На полу рядом с диваном лежали очки, стояли какие-то кастрюльки и лекарства.
Придерживая входную дверь, девушка выпустила его в коридор.
— Доброй ночи, — сказала она и почти сразу же закрыла за ним дверь.
Во всяком случае, он его видел, он точно знал, что это Мильт.
Он вернулся в свой мотель.
11
Приехав туда на следующее утро, он обнаружил, что дверь заперта, а к ней приколота записка:
мистеру Ламки сегодня стало лучше, и он поехал на молочный завод, чтобы поговорить с руководством. Я на работе. Буду дома в половине шестого.
Искренне ваша,
Он попробовал дверную ручку. О чем это ему напоминало? О той ночи, когда он вернулся к Пег Гугер, чтобы забрать свой пиджак, обнаружил, что дом заперт и пуст, проник в него через окно и нашел там Сьюзан, лежавшую в спальне и курившую сигарету. Но как же по-разному это было… Он обошел вокруг обветшалого трехэтажного здания и поднялся по лестнице; задняя дверь тоже оказалась заперта, равно как единственное окно, выходившее на крыльцо. Миссис Гермес была слишком осторожна.
«Мерседес», разумеется, исчез: гараж был пуст. Кто-то из них на нем уехал, скорее всего, Мильт. Он гадал, вернется ли Мильт сюда или же, закончив свои дела на молочном заводе, поспешит в следующий город, чтобы наверстать упущенное время.
Не в состоянии придумать что-то еще, он поставил свою машину прямо перед домом, сел в нее и стал ждать.
Примерно через час толчок, заставивший всю машину прыгнуть вперед, привел его в состояние панической бодрости. «Мерседес», подкравшийся к нему сзади, ударил его бампером о бампер; Брюс, выпрыгнув из машины, оказался лицом к лицу с Мильтом Ламки, который ухмылялся ему из-за руля «Мерседеса».
— Привет, МакПук, — сказал Мильт, высовываясь из окна. Он заглушил двигатель и выбрался наружу, держа в руке свой кожаный портфель и несколько пакетов с образцами. — Думай остро, делай остро!
Он выглядел, как обычно, никаких признаков болезни не наблюдалось. Облаченный в розовую рубашку с щеголеватым галстуком-бабочкой и в спортивный костюм, он прошествовал мимо Брюса и поднялся на крыльцо.
— Пойдем, — бросил Мильт через плечо.
— Очень рад тебя видеть, — сказал Брюс. — Я боялся, что ты, может, поехал в следующий город.
Поднявшись на верхний этаж, Мильт прочел записку, приколотую к двери, после чего разорвал ее и сунул в карман пиджака.
— Как тебе Кэти? — спросил он, отпирая дверь.
— Очень заботливая, — сказал Брюс.
— Мне надо собрать вещи, — сказал Мильт, придерживая для него дверь. — Я на два дня отстал от своего графика.
Пока Брюс стоял в сторонке, он перенес свои рубашки из комода в чемодан. В ванной собрал свои бритвенные принадлежности.
— Прости, что не смог поговорить с тобой ночью, — сказал Мильт, засовывая пары туфель в боковые карманы чемодана.
— Ничего, — сказал он. — Сейчас можешь об этом поговорить?
