16
Лежа на кровати, он думал и о том дне, когда впервые ее увидел, новую молодую учительницу, стоявшую у доски. В съемной комнате он в полном одиночестве вспоминал тот важный день, случившийся много лет назад, когда вошел в класс и увидел новую учительницу, писавшую большими четкими буквами:
На мисс Рубен был голубой костюм, а не платье. Всем им казалось, что она принарядилась по какому-то случаю, чтобы пойти то ли в церковь, то ли в гости. Их поразил цвет ее волос, и они об этом перешептывались. Волосы были соломенно-желтыми, а не темно-серыми, как у миссис Джэффи. Никто из них никогда не видел учительницу с желтыми волосами; это были скорее волосы какой-нибудь девчонки, но уж никак не учительницы.
Когда она отвернулась от доски, они увидели, что она им улыбается, всему классу одновременно, а не кому-то в частности. Некоторые из них испугались этого и уселись на самые дальние места в классе. Ее лицо, веснушчатое и красноватое, было округлым, гладким и чрезвычайно подвижным. Глаза ее, по их мнению, тоже таили в себе угрозу: она, казалось, смотрела сразу на все в комнате. Ни на чем не сосредоточивалась. Некоторые из детей заметили, что к костюму у нее, в том месте, где пиджак сходится и застегивается, приколота гроздь белых цветов. Пуговицы на ее голубом костюме тоже были белыми, они обратили на это внимание.
Дали звонок.
Усевшись за стол миссис Джэффи, мисс Рубен сказала: «Так, дети. — Те немногие из них, что переговаривались, тут же замолчали. — Я буду вашей учительницей до конца полугодия. Миссис Джэффи не вернется. Она очень больна. А теперь я хочу провести перекличку. — На столе лежал журнал учета посещаемости миссис Джэффи. — Я знаю, что вы должны сидеть в алфавитном порядке, но вижу, что это не так. Никто из вас не сидит на своем месте».
Все мальчишки перебрались на одну сторону класса, оставив девчонок самих по себе. И никто не сидел в первом ряду. Вот как, значит, узнала о нарушении порядка мисс Рубен. Но им стало не по себе. Какая же она умная. Миссис Джэффи никогда бы ничего не заметила, но вот мисс Рубен увидела это с первого взгляда.
Одна из девочек поднялась и сказала:
«Я — проктор миссис Джэффи. Я всегда провожу для нее перекличку».
Это было правдой. Но новая учительница мисс Рубен сказала: «Спасибо, но сегодня я проведу перекличку сама. И вот чего я от вас хочу. — Она снова улыбнулась им, всем вместе. — Когда я буду называть имя ученика или ученицы, то не хочу, чтобы он или она отвечали. Вам понятно?»
Все, опешив, молчали. Они-то намеревались отвечать «с дерзостью», как проделывали с временной учительницей на протяжении последних полутора дней.
«Вот чего я от вас хочу, — продолжала мисс Рубен, со скрещенными руками сидя за столом, по самому центру. — Когда я назову имя ученика, то хочу, чтобы все остальные дети — вместе! — показали на него. А сам он пусть не говорит ни слова. Всем понятно?»
После этого мисс Рубен назвала чье-то имя. Несколько учеников показали на этого мальчика. Мисс Рубен внимательно его осмотрела и сделала отметку в журнале. Снова назвала имя. На этот раз на ученика показало большее число детей. К концу переклички уже все ученики с энтузиазмом показывали на других.
«Хорошо, — сказала она. — Теперь, думаю, я всех вас запомнила. Я хочу, чтобы вы расселись в алфавитном порядке, как у миссис Джэффи. И если я к кому-нибудь обращусь и неправильно назову имя, то пусть все остальные сразу же мне скажут, как правильно. — Она улыбнулась. — Так что, пожалуйста, поднимайтесь и безо всякого шума пересаживайтесь на свои обычные места».
Пока они пересаживались, она напряженно глазела на них, как будто высматривала что-то особенное. Никто не знал, что это такое, и даже независимым мальчишкам с задних столов было нечего сказать, когда они перебирались на свои обычные места.
«Чудесно», — сказала мисс Рубен, когда с этим было покончено.
Все было тихо. Они сидели в ожидании, полные страха.
«Последние две недели вы, дети, прекрасно проводили время, — сказала мисс Рубен. — У вас были летние каникулы авансом. Вы делали в точности то, что хотели. Надеюсь, вам это доставило удовольствие, потому что в следующий месяц вам придется оглядываться на эти денечки и думать, как же вам было хорошо.
Вам хочется знать, к чему привело такое ваше поведение? Вы заставили пожилую даму уйти из этой школы. Пожилую даму, которая была одной из самых первых учительниц здесь, в начальной школе имени Гаррета О. Хобарта. До того как родились ваши родители.
А в следующем месяце она собиралась уйти на пенсию. Вы сделали ее последний месяц невыносимым. Вы лишили ее возможности проработать свой последний месяц, который она заслужила.
Из-за вас она заболела.
Я, конечно, знаю, что не все вы в равной мере несете за это ответственность. Я долго говорила об этом с миссис Джэффи.
Я спросила у нее, кто из вас несет ответственность.
Знаете, что она сказала?
Миссис Джэффи не сказала мне, кто их вас виноват. «Все они — прекрасные дети», — сказала она. Что вы об этом думаете? Вы выжили ее из школы, где она проработала сорок один год, она из-за вас заболела — и что же, думаете, она хоть что-нибудь на вас сказала? Нет, ни слова».
Даже мальчишки покрупнее и покрепче потихоньку съежились на своих стульях. Все без исключения испытывали стыд и подавленность.
«Знаете, что вам надо сделать? — сказала мисс Рубен, голос у которой постепенно становился все громче. — Вам надо написать миссис Джэффи и попросить у нее прощения.
Я собираюсь выяснить, кто из вас главные наглецы и нахалы. Я выясню. Вычислю их.
Я учила детей гораздо старше вас. Там, на Востоке, откуда приехала, я обучала класс в средней школе.
Некоторые из вас собираются потянуть время а потом попытать меня на прочность. Хорошо. Посмотрим. Буду ждать».
Откуда-то из глубины класса донесся громкий непристойный звук.
Мисс Рубен поднялась со своего стула. «Так», — сказала она и медленно прошла по проходу между столами в дальнюю часть класса. Лицо у нее было красным, лоб и губы набухли. Когда она проходила мимо детей, те замечали, что глаза у нее яркие, настороженные и блестящие, как у птицы.
Никто ничего не говорил. Все сжались.
В дальнем конце классной комнаты мисс Рубен остановилась у стола, за которым сидел мальчик. Она смотрела на него, пока он не сгорбился, предчувствуя что-то неладное. Остальные заметили, что он дрожит, и некоторые из них стали хихикать. Мисс Рубен сразу же повернулась: «Тихо!»
Все мгновенно умолкли.
«Встань», — обратилась мисс Рубен к мальчику.
Тот поднялся на ноги, неуклюже отпихнув стул.
«Как его зовут?» — спросила мисс Рубен у класса.
Ученики все вместе сказали: «Скип Стивенс, мисс Рубен».
Сглотнув от волнения, Скип Стивенс сказал: «Я этого не делал».
«Чего не делал? — спросила мисс Рубен. — Я не обвиняла тебя в том, что ты что-то делал». Она произнесла это таким образом, чтобы все остальные поняли, что это шутка, и покатились со смеху.
Как только они отсмеялись, Скип Стивенс собрался с духом и сказал таким ровным и разборчивым голосом, какого только мог добиться: «Это сделал он». Он указал на Джо Сент-Джеймса, который это
