Ясно пылают огни под охраной священной десницы:
Неугасимо живи, пламя, и с пламенем — вождь!
Знаком отмечен одним день мартовских нон. Полагают,
Ромул высокой стеной окружил здесь деревья, сказавши:
«Всякий сюда убегай, здесь ты ограду найдешь».
О, сколь из жалких начал величие римское встало!
Как незавидна была эта толпа в старину!
Знай, кто сей бог и зачем он называется так.
Это Юпитер-юнец: погляди на лицо молодое,
На руку глянь — никаких молний не держит она.
Только когда на Олимп посягнули Гиганты, Юпитер
Новыми Осса зажглась огнями, а выше над Оссой
Весь запылал Пелион и утвердился Олимп.
Рядом стоит и Коза: говорят, бога нимфы вскормили
Критские; эту козу юный Юпитер сосал.
Раннюю жители сел, всходы же
Коль таково значение
Юного бога, какой после Юпитером стал.
Воздуха лишь синеву усеет звездами небо,
Выпрыгнул он, говорят, из отрубленной шеи Медузы,
Кровью обрызгана вся конская грива была.
Над облаками несясь, средь звезд блестящих он скачет:
Почва ему небеса, крылья шумят вместо ног.
Легким ударом копыт воды Аонии взрыв.415
На небесах он живет, по которым парил он на крыльях,
Всеми пятнадцатью там звездами ярко блестя.
С ночи приходом узришь пред собою ты в небе Корону
Клятвопреступник супруг был сменен Ариадной на Вакха,
И путеводную нить взявший покинул жену.
Радуясь браку, она: «Что как девке мне плакать? — сказала, —
Мне же на пользу теперь этот обман послужил!»
И от восточных краев много богатства принес;
Но между пленниц, собой прекрасных, одна покорила
Вакха красою; она дочерью царской была.
Плача, бродила тогда Ариадна по берегу моря
«Снова внимайте моим вы жалобам, волны морские!
Снова впивай ты мои слезы, прибрежный песок!
Я говорила: «Ты лжец и обманщик, Тесей вероломный!»
Нет его больше, но стал тем же преступником Вакх.
С именем только другим снова обманщик со мной.
О, если б доля моя окончилась, как начиналась,
И уже больше в живых я не была бы теперь!
Либер, зачем ты меня на песке, готовую к смерти,
Легок ты, Вакх, как листы, что виски твои окружают
Зеленью, познан ты мной только на муку мою!
Не расшатал ли ты, Вакх, наше крепкое брачное ложе,
Если любовницу взял ты у меня на глазах?
О я, несчастная! Что мне о тебе вспоминать?
Ты мне Тесея винил, коварным его называя:
Сам посуди, поступил ты не гнуснее ль его?
Пусть же об этом никто не знает, страдать буду молча.
Только б Тесей не узнал и на радость себе не подумал,
Что сотоварищем ты стал в преступленье его!
Мнится, любовницу он предпочел мне, смуглянке — белянку:
Пусть побледнеют мои так же тогда и враги!
Остановись! Не скверни божьих объятий своих.
Верен будь, Вакх, и не смей любовницу верной супруге
Предпочитать, а тебя я полюбила навек.
Бык мою мать покорил прекрасный своими рогами,
Да не вредит мне любовь: ведь тебе она, Вакх, не вредила.
Коль признавался ты сам, что пламенеешь ко мне.
Не изумись, что и я пламенею; в огне порожден был
Ты, говорят, и отец спас тебя сам из огня.
Горе мне! Что за дары мне вместо неба даны!»
Смолкла. Внимал уж давно ее этим жалобам горьким
Либер и следом за ней, может быть, шел по песку.
Сжал он в объятьях ее, поцелуями слезы ей сушит
Ты мне супруга, моим ты именем названа будешь,
С этой поры ты уже Либерой станешь моей;
Будет на память о том неизменно с тобою Корона:
Что дал Венере Вулкан, то она дарит тебе».
В звезды, и ярко горит в небе венец золотой.
