Элегии и малые поэмы

Если избудешь ты лень — посрамишь Купидоновы стрелы,

140 И угасающий свой факел уронит любовь.

Словно платан — виноградной лозе, словно тополь — потоку,

Словно высокий тростник илу болотному рад,

Так и богиня любви безделью и праздности рада:

Делом займись — и тотчас делу уступит любовь.

145 Томная лень, неумеренный сон, пока не проснешься,

Кости для праздной игры, хмель, разымающий лоб,

Вот что из нашей души умеет высасывать силу,

Чтоб беззащитную грудь ранил коварный Амур.

Этот мальчишка не любит забот, а ловит лентяев —

150 Дай же заботу уму, чтоб устоять перед ним!

Есть для тебя и суд, и закон, и друг подзащитный —

Выйди же в блещущий стан тогу носящих бойцов!

Если же хочешь — служи меж юных кровавому Марсу,

И обольщенья любви в страхе развеются прочь.

155 Беглый парфянский стрелок, что явится Риму в триумфе,303

Вот уж в просторах своих Цезаря видит войска, —

Так отрази же и стрелы парфян, и стрелы Амура,

И двуединый трофей отчим богам посвяти!

Знаем: Венера, приняв от копья этолийского рану,

160 Прочь удалилась от войн, Марсу отдав их в удел.

Хочешь узнать, почему Эгисф обольстил Клитемнестру?

Проще простого ответ: он от безделья скучал!

Все остальные надолго ушли к Илионской твердыне,

За морем сила страны в медленной билась войне;

165 Не с кем было ему воевать — соперники скрылись,

Некого было судить — тяжбы умолкли в судах.

Что оставалось ему, чтоб не стынуть без дела?

Влюбиться! Так прилетает Амур, чтобы уже не уйти.

Есть еще сельская жизнь, и манят заботы хозяйства:

170 Нет важнее трудов, чем земледельческий труд!

Распорядись послушных волов поставить под иго,

Чтобы кривым сошником жесткое поле взрезать;

В борозды взрытые сей горстями Церерино семя,

Чтобы оно проросло, дав многократный прирост;

175 Сад осмотри, где под грузом плодов выгибаются ветви,

Ибо не в силах нести дерево ношу свою;

Бег осмотри ручейков, пленяющих звонким журчаньем,

Луг осмотри, где овца сочную щиплет траву;

Козы твои взбираются ввысь по утесистым кручам,

180 Чтобы козлятам своим полное вымя принесть;

Пастырь выводит нехитрый напев на неровных тростинках,

И окружает его стая усердных собак;

Со стороны лесистых холмов домчится мычанье —

Это теленок мычит, ищущий милую мать;

185 А от разложенных дымных костров вздымаются пчелы

И оставляют ножу соты в плетеном гнезде.

Осень приносит плоды; прекрасно жатвами лето;

Блещет цветами весна; в радость зима при огне.

Время придет — и гроздья с лозы оберет виноградарь,

190 И под босою ногой сок потечет из топчил;

Время придет — и он скосит траву, и повяжет в охапки,

Граблями перечесав стриженой темя земли.

Можешь своею рукой сажать над ручьями деревья,

Можешь своею рукой воду в каналы вести,

195 А прививальной порой приискивать ветку для ветки,

Чтобы заемной листвой крепкий окутался ствол.

Если такие желанья скользнут тебе радостью в душу —

Вмиг на бессильных крылах тщетный исчезнет Амур.

Или возьмись за охоту: нередко случалось Венере

200 Путь со стыдом уступать Фебовой быстрой сестре.

Хочешь — чуткого пса поведи за несущимся зайцем,

Хочешь — в ущельной листве ловчие сети расставь,

Или же всяческий страх нагоняй на пугливых оленей,

Или свали кабана, крепким пронзив острием.

205 Ночью придет к усталому сон, а не мысль о красотке,

И благодатный покой к телу целебно прильнет.

Есть и другая забота, полегче, но все же забота:

Прут наводить и силок на незадачливых птиц;

Или же медный крючок скрывать под съедобной приманкой,

210 Не обещая добра жадному рыбьему рту.

Можно и тем, и другим, и третьим обманывать душу,

И позабудет она прежний любовный урок.

Так отправляйся же в путь, какие бы крепкие узы

Ни оковали тебя: дальней дорогой ступай!

215 Горькие слезы прольешь и далекую вспомнишь подругу,

Дважды и трижды прервешь шаг посредине пути;

Будь только тверд: чем противнее путь, тем упорнее воля

Шаг непокорной ноги к быстрой ходьбе приохоть.

И не надейся на дождь, и не мешкай еврейской субботой

220 Или в запретный для дел Аллии пагубный день,

Не измышляй предлогов к тому, чтоб остаться поближе,

Меряй не пройденный путь, а остающийся путь,

Дней и часов не считай, и на Рим не гляди восвояси:

В бегстве спасенье твое, как у парфянских стрелков.

225 Скажут: мои предписанья суровы. Согласен, суровы —

Но чтоб здоровье вернуть, всякую вынесешь боль.

Часто, когда я болел, случалось мне горькие соки

Пить, и на просьбы мои мне не давали еды.

Тела здоровье блюдя, ты снесешь и огонь и железо,

230 И отстранишь от питья мучимый жаждою рот, —

А чтоб душа ожила, ужель пострадать не захочешь?

Право же, как посравнить, тела дороже душа.

Впрочем, в науке моей всего тяжелее — при входе,