Элегии и малые поэмы

Он — иль счастливый клеврет, проследивший любовные шашни,

Или же тот, кем спасен с лирой лесбийской поэт.

Морю какому, какой стране Арион не известен,

Волны морские смирять песней умевший своей?

85 Часто при пенье его и волк за овцою не гнался,

Часто, от волка бежав, бег прекращала овца.

Часто под сенью одной и собаки и зайцы лежали,

Часто была на скале рядом со львицею лань.

Бросив все сплетни свои, с Палладиной птицей369 ворона,

90 С коршуном вместе могла дружно голубка сидеть.

Кинфия370 часто твоим, Арион, восхищалася пеньем,

Будто бы это не ты вовсе, а брат ее пел.

Имя твое, Арион, Сицилия вся прославляла

И в Авзонийской земле славилась лира твоя.

95 В путь оттуда домой корабль Арион себе выбрал

И погрузил на него то, что искусством добыл.

Верно, несчастный, тебя пугали и ветры и волны,

Но оказалось тебе море верней корабля.

Вот уже кормчий стоит, обнаженным мечом угрожая,

100 И соучастников с ним вооружилась толпа.

Кормчий, зачем тебе меч? Кораблем управляй ненадежным

Разве такая твоим пальцам доверена снасть?

Страха не зная, певец говорит: «Не боюся я смерти,

Но разрешите вы мне тронуть кифару и спеть».

105 Все согласились, смеясь. Тогда он венок надевает,

Что и твоим бы, о Феб, мог подойти волосам;

Длинный плащ он надел, окрашенный пурпуром тирским,

И зазвучала струна, тронута пальцем его.

Слезным напевом он пел, подобно как острой стрелою

110 Лебедь пронзенный в висок кличет последнюю песнь.

Тотчас, наряда не сняв, он прыгает прямо в пучину:

Всю орошают корму синие брызги воды.

Тут-то (возможно ль?) дельфин изогнутой круто спиною

Необычайную вдруг ношу принял на себя.

115 Он же, с кифарою сидя на нем, в награду за помощь

Снова поет и своей песней смягчает волну.

Боги благое следят. Юпитер дельфина возносит

В небо и девять ему звезд в награжденье дает.

5 февраля. Ноны

Мне бы твоей обладать и тысячью звуков, и грудью,

120 Коими ты, Меовид, встарь Ахиллеса воспел,

Раз, чередуя стихи, пою я священные ноны,

День, что великий почет фастам собой придает.

Дух мой слабеет, и мне не по силам эта задача:

Славить приходится мне этот особенно день.

125 Ну не безумно ль на стих элегический тяжесть такую

Мне возлагать? Нужен здесь лишь героический стих.

Отче отчизны371 святой, народ и сенат тебе имя

Это даст и даем, всадники, также и мы.

Был таковым по делам ты и раньше, а назван позднее

130 Именем этим. Отцом был ты для мира давно.

Так величают тебя на земле, как Юпитера в горнем

Небе: ты людям отец, он же — небесным богам.

Ромул, ему уступи: это он неприступными сделал

Стены, которые Рем мог и прыжком одолеть.

135 Татия ты покорил, Куры малые, как и Ценину;372

Риму при нашем вожде солнце сияет везде.

Ты, уж не знаю какой, обладал неприметной земелькой, —

Всем, что под небом лежит, Цезарь владеет теперь.

Ты похититель, — а он целомудрия жен охранитель;

140 Ты нечестивцев спасал, — искореняет он зло;

Ты за насилье стоял, — соблюдает Цезарь законы;

Ты над отчизной царил, — первоначальствует он.373

Рем обвиняет тебя, а он и врагов извиняет,

Бог ты по воле отца, богом он сделал отца.

145 Но уж идейский юнец374 показался до пояса в небе

И проливает теперь смешанный с нектаром дождь.

Вот уже тот, кого бил, бывало, северный ветер,

Радостен: веет на нас с запада мягкий Зефир.

6-10 февраля

Пять уже дней Люцифер над морской загорается гладью:

150 Скоро должно наступить время весеннее вновь.

Все-таки не обманись: холода не ушли, не уходят,

И уходящей зимы знаки не скоро пройдут.

12 февраля

Третья ночь подойдет: ты узришь, что Медведицы Сторож375

Без промедленья свои вытянул обе ноги.

155 Между гамадриад у Дианы-лучницы в сонме

Хора святого ее нимфа была Каллисто.

Лука богини она, рукою коснувшись, сказала:

«Девственности моей будь ты свидетелем, лук».

Клятву одобрив ее, сказала Кинфия: «Твердо

160 Клятвы держись и моей главною спутницей будь».

Клятву сдержала б она, да была красота ей помехой;

Смертных не знала — в соблазн вводит Юпитер ее.

Феба, на диких зверей наохотясь в лесу, возвращалась

В пору полдневной жары или уже ввечеру.

165 Только лишь в рощу вошла (а в роще под сенью дубовой

Был глубокий ручей, свежей текущий водой), —

«Здесь, говорит, в лесу окунемся, Тегейская дева!»