– Но я же без халата…
– Ничего, ничего. – Он сбросил свой, как будто из солидарности. – Заходите. Садитесь!
Стас катнул в мою сторону вертящийся стульчик со спинкой, а сам присел на край стола.
– Строго между нами, уважаемый. Откуда у вас этот образец?
– Это… – Я пожал плечами. – Это…
В самом деле, как тут ответишь?
– Понимаю. – Он театрально вздохнул, потом посмотрел мне в лицо и улыбнулся. – Тогда по существу. Как практикующий гематолог могу авторитетно заявить: то, что вы принесли, уважаемый, не что иное как кровь. Человеческая. Первой группы. Резус-фактор положительный. Иными словами, самая распространенная. Что касается болезней, тут все чисто. Лимфу, правда, я бы еще раз проверил. Девяносто девять процентов, что все в порядке, и все-таки есть вероятность лейкоза в ранней стадии. А так, – он развел руками, – все в норме. В общем, если б эта кровь была вашей…
– Нет, нет, – сказал я, испытывая непонятное облегчение, – это не моя кровь. Спасибо, Стас, вы очень, очень…
– Да погодите вы! – неожиданно обиделся он. – Испортили мне весь эффект. Я как раз собирался сказать «но» и многозначительно поднять указательный палец… Еще пять минут можете послушать?
– Могу. – Я откинулся на спинку стула. Отступившая было тревога привычно обосновалась под сердцем.
– Так слушайте. Все это я вам сказал как практикующий гематолог. Но! – Стас поднял указательный палец. – Как выпускник кафедры генетики и цитологии… Только не смейтесь!
– Почему я должен смеяться?
– Не знаю. Обычно в этом месте все хихикают. Так вот, как генетик-цитолог, не могу не заметить, что хромосомный набор этих вот кровяных клеточек вышел из моды о-о-о-очень давно.
– А поточнее? – Я поймал себя на том, что поправляю очки, забыв, что они лежат у меня во внутреннем кармане. – Что это значит?
– Поточнее? – Он наклонился ко мне, прищурился и заговорил очень тихо и вкрадчиво. – Этой вашей кровушке, уважаемый, тысяча лет в обед. А то и все две. Это если поточнее.
Потом провел по лицу ладонью и спросил уже обычным голосом:
– Что, жутковато? Мне тоже, если честно, не по себе. И все-таки, между нами, где вы взяли этот образец?
«Тысяча лет… – думал я, шагая по мокрому тротуару. – Две тысячи лет… Иконы… Кровоточение… Гуашь для рисования по шестьдесят рублей за набор… Куда мне теперь со всем этим? В библиотеку? В церковь? В сумасшедший дом?»
Я остановился. Фиолетовая вывеска на доме через дорогу погасла на пару секунд и загорелась снова. Мне показалось, что это знак.
Я никогда не бывал в подобных заведениях, но кое-что слышал о них. Если слухи не врут, здесь я найду и библиотеку, и церковь, и сумасшедший дом. А если повезет, то и булочку с изюмом.
Только есть ли у меня на это время? Я и так задержался в Институте дольше, чем планировал.
Вывеска еще раз погасла и загорелась. Я стал искать пешеходный переход.
«Чистенько», – подумал я, оказавшись внутри, и украдкой бросил взгляд на свои ботинки.
– Клуб «Встреча» – два раза направо, со двора, – объявила мне девушка на входе вместо приветствия.
– Нет-нет, я к вам. Мне нужно…
– Проходите. – Кажется, она удивилась.
Подростки за плюшевой перегородкой провожали меня настороженными взглядами.
– Вот сюда. Что будете пить?
– Да мне не пить. Я хочу…
– Напиток – обязателен, – строго заметила девушка.
– Хорошо. Тогда сок. Яблочный есть у вас? А булочки? – Я подумал и добавил: – С изюмом.
– Булочки? – Она нахмурилась, глядя в блокнот. – Есть чизкейк. Хотите?
– Наверное, нет. – В городе я часто чувствую себя иностранцем. – А вы научите меня, что тут и как?
– Конечно. Что вы хотите?
– Мне нужно найти…
– Секунду. Вводите запрос.
– Так-к-к…
С грехом пополам я отыскал нужные клавиши.
– Набрали? – Она нагнулась над моим плечом и хихикнула: – Голубой Христос? Ладно. Жмите «Поиск», кликайте по ссылкам.
Десять минут спустя я вышел на улицу. Фиолетовые буквы, отразившись в луже на асфальте, разом зажужжали и погасли. Через мгновение – вспыхнули снова. «Интернет-кафе», – прочел я в последний раз и все-таки выругался:
– Др-р-рянь!
– Да не ферма это. Ферма дальше.
– Какое дальше?
– Да дальше, я тебе говорю. А это – приют для этих… как их…
– Смотри, смотри, опять полыхнуло!
– Ну что, заходим, а то ведь уйдет сейчас.
– Да ладно, на следующей поедем. Давай досмотрим!
– Ага. Сейчас как раз пожарные должны…
Толпу у сетчатого ограждения я заметил, едва ступив на платформу. Десяток мужичков с рюкзаками и удочками, собравшиеся для последней в этом сезоне ночной рыбалки.
– Дайте… – Я прочистил горло. – Пропустите, пожалуйста.
Двое мужичков, загородившие спуск с платформы, расступились передо мной. Только перешепнулись за спиной: «Смотри, этот…» «Который?» «Ну…» «Что ж он тут-то?»
«Что ж я тут-то? – думал я, сбегая по ступенькам. – Что ж я тут-то, Господи!»
Капля скатилась по щеке. Я с надеждой посмотрел на небо, но дождя не было. Да и не помог бы уже дождь.
Пожарная пронеслась мимо, когда я выбежал на перекресток за станцией. Я махнул рукой, но машина, конечно же, не остановилась. «Поскорей, ребята, поскорей!» – подумал я, провожая взглядом беснующуюся мигалку, и потрусил следом.
Обычно путь от станции к Дому я прохожу за восемнадцать минут быстрым шагом. На этот раз уложился, кажется, в семь, но и этих минут мне хватило, чтобы проклясть себя многократно. За то, что уехал. За то, что оставил детей на Любовь Николаевну и Веронику. То есть, получается, на одну Любовь Николаевну. За то, что так много времени потерял в Институте. А сильней всего – за это грешное кафе. Зачем только поперся туда? Что надеялся найти? Какую правду? Вон она – правда, полыхает на полнеба в вечерних сумерках.
Когда закончились заводские постройки и бетонный забор, Дом стало видно как на ладони. Первый этаж горел весь. На втором – пока только левое крыло. Пламя мелькало в окнах классной комнаты и спальни для девочек. Хуже всего, что именно в этом крыле, в конце коридора располагался запасной выход.
Когда я добрался до выбитых машиной ворот, пожарные только закончили разворачивать шланги. Одновременно с первой струей из брандспойта над классной комнатой обрушилась крыша. За разбитыми стеклами было видно, как огненный смерч промчался по коридору второго этажа, выбив боковую оконную раму вместе с куском стены. Пламя гудело. Глаза слезились. Взгляд метался от окна к окну, но находил только языки огня. Не было никого за черными окнами, и во дворе никого не было. Только пожарные.
Я тронул одного за плечо.
– Кто-нибудь… – начал я и не смог договорить. – Где… кто-нибудь?
Пожарный странно посмотрел на меня и кивнул куда-то себе за спину.
– Александр Борисович! – донеслось с той стороны, потом слова перешли в кашель, и я снова
