— Открывай! Именем короля Ричарда! Подними решетку, ублюдок!
Направляясь через двор к внутренним воротам с дохлым разбойником поперек седла, хозяин замка даже не соизволил повернуть головы.
За рыцаря ответили аутло — издевательскими жестами, свистом, улюлюканьем, мерзкой бранью... А кроме того, стрелами, которые погнали верховых и псов на ту сторону рва. У преследователей не нашлось времени ответить тем же: мост начал быстро подниматься и вскоре скрыл из виду обнаглевших разбойников.
Открыв глаза, я решил, что нахожусь в тюрьме. Вместо неба надо мной нависал низкий каменный потолок, пересеченный единственным красным лучом, от камня исходил знобящий холод. Нас схватили и бросили в подземелья Замковой Скалы или в ноттингемскую тюрьму, да уж лучше б...
— Джон, ты очнулся?!
С трудом повернув голову на знакомый голос, я вгляделся в наклонившегося надо мной человека.
— Тук?..
— Слава богу! — воскликнул монах. — Я уж начал думать — не скажу что!
В тусклом красноватом свете я почти не видел лица фриара, но Тук говорил странно радостным тоном, от которого у меня полегчало на душе. Может, наши дела не так уж плохи?
— Где?.. — просипел я.
Мой язык напоминал кусок сухого трута, я сам с трудом расслышал свой хрип, однако Тук понял меня с полуслова.
— Мы в гостях у твоего тестя, — монах торопливо наполнил из кувшина большую кружку и приподнял мою голову. — Пей, из тебя вытекло столько крови, что тебе теперь надо пить галлонами!
В кружке был, конечно, не галлон, но никак не меньше полупинты подсоленной воды с вином, от которой разило медом, и я жадно выдул все, прежде чем недоверчиво выдохнуть:
— У Ли?..
— Да, а разве у тебя есть еще какой-нибудь тесть? Значит, мы не в тюрьме, слава тебе, Господи...
Даже режущая боль в ноге и в плече как будто поутихла при этом радостном известии. Но я чувствовал такую слабость, что едва мог держать глаза открытыми; вот только прежде, чем уснуть, я должен был узнать еще кое-что...
— Остальные?..
— Все целехоньки, Джон, — голос монаха то приближался, то уплывал. — Ну, кроме Стива... Но и ему повезло, как незаконнорожденному. На четверть дюйма ниже — и парню бы конец, а так ему только содрало кусок кожи с башки да оглушило малость...
Фриар говорил еще что-то, но меня уже унесло в звенящую пустоту.
Когда я снова очнулся, луч на потолке погас, а рядом разговаривали двое. Нет, трое... Ричард Ли, Катарина, — а третий голос, который я не сразу узнал, принадлежал Робину Локсли.
— Он говорил, что это самоубийство. Предупреждал меня, что все это скверно кончится. Но я не захотел слушать...
— Ну, Джон еще не мертв, — спокойно заметил Ричард Ли. — Да и ты тоже.
— Я знаю Хантингдона, он не отступится, пока не получит свое. Значит, все «волчьи головы» — мертвецы. А может, король захочет получить в придачу и ваши головы тоже...
— Это правда, что ты незаконнорожденный сын Хантингдона? — резко перебила Катарина.
Во время затянувшегося молчания я пытался разглядеть стоявших возле моей кровати людей, но видел только их смутные силуэты. Комнату освещала единственная глиняная лампа, у которой лучше получалось вонять, чем гореть, и все-таки здесь было жарко... Очень жарко.
— Я не знаю своего отца, — ответ Локсли прозвучал без злости, без вызова, вообще без интонаций. — Говорят, меня подкинула лесная нечисть.
— Не иначе! — фыркнула Катарина. — Потому тебе и место только в лесу, разбойник! Да и этому негодяю Джону — тоже!
— Я тоже рад тебя видеть, дорогая, — пробормотал я.
Катарина вздрогнула, Локсли быстро наклонился ко мне:
— Джон?..
— Потушите чертову жаровню, — прохрипел я. — И... что вы тут сейчас говорили про Хантингдона?
— Дэвид Хантингдон осадил Аннеслей, — ответил Ричард Ли.
Я не сразу понял, что он сказал... У меня сейчас что-то было туговато с соображением... Потом до меня дошло, и я попробовал приподняться, о чем немедленно пожалел. Уж не знаю, каким чудом мне удалось удержаться от крика, но прошло несколько секунд, прежде чем я смог разжать зубы.
— Аннеслей осажден?!
— Да. Король требует выдачи разбойников — и, конечно, награбленных ими богатств.
Как ни хреново мне было, я фыркнул. Уж конечно, богатства интересовали Ричарда Львиное Сердце не меньше, чем наши головы! Если то, что рассказывал об английском правителе Тук, было правдой. А я верил фриару больше, чем целой дюжине маститых романистов.
— И?..
— Что — «и»? — переспросил Ричард Ли.
— Что вы ответили... на требование государя?..
— Пусть придут и возьмут, — реплика моего тестя прозвучала в лучших традициях спартанцев.
Я помолчал, переваривая его слова, потом пробормотал:
— А королю обязательно нужно и то и другое? И «волчьи головы», и их добро? Или... Или?..
Катарина засмеялась, ее смех резанул меня почти как боль от ран.
— Думаешь откупиться, Маленький Джон? Не выйдет!..
— Катарина! — одернул Ричард Ли.
— Отец? — Она бунтарски вскинула голову.
— Уже поздно. Ступай к себе.
— А разве место женщины не рядом с ее мужем?
— Катарина. Пойдем, — не дожидаясь ответа, Ричард Ли повернулся и вышел.
Моя жена заколебалась, но все-таки последовала за отцом, и я не успел ее остановить. Может, оно и к лучшему. Сейчас я с трудом мог связать пару простейших фраз, где уж мне было выяснять отношения с рыжей чертовкой, с которой было непросто даже в самые счастливые наши дни... Но после ее ухода в комнате стало куда темней.
Я не помнил этой небольшой комнатушки с низкой кроватью, с единственным узким окном и сундуком в углу; впрочем, мне не так часто приходилось бывать в Аннеслее, чтобы обследовать все здешние апартаменты, похожие на выбитые в скале катакомбы. Кроме сундука я увидел пару грубых табуретов, оленью шкуру на полу, а вот жаровни нигде не углядел... И все-таки прежний холод теперь сменился дьявольской жарой, даром, что я лежал под одеялами совсем раздетый.
— Хочешь пить? — Локсли взял с сундука глиняный кувшин.
— Да. Но сначала... найди какую-нибудь другую посудину... пустую.
Робин мгновенно усек, наверное, потому, что мы все это уже проходили после его близкого знакомства с Губертом, когда он вообще не мог двигать руками. К счастью, я владел хотя бы правой, что малость упрощало ситуацию.
Управившись со всеми проблемами, мы некоторое время отдыхали, я — скрежеща зубами на кровати,
Локсли — сидя рядом с моим лежбищем на полу. Что-то он сегодня был на редкость неразговорчивым.
— Насколько... скверно? — наконец прошептал я.
— Тук вытащил у тебя из ноги болт и зашил рану на плече, — глухо отозвался Локсли. — Он говорит, кости целы, но...
