Саша опустилась на газон у поваленной головы. Сегодня ей не хотелось ничьей компании, даже Миши, с которым они близко сдружились. Она вежливо отказалась от знакомства с афроамериканцем, пытавшимся с ней заговорить, и уткнулась в журнал, который прихватила с собой, делая вид, что увлеченно читает. На самом же деле ее разум витал далеко в прошлом, не заполненном работой, экспериментами или новыми познаниями из жизни реберфов. Рев мотоцикла с улицы вплелся в ее мысли, вызывая к жизни воспоминание о том, как они неслись с Тимом по дороге на его байке. Это был БМВ, с красивыми хищными формами, модели она так и не запомнила. Тим сказал как-то, что отдавал его раскачать (кажется, так) в сервис, чтобы там сняли ограничение с двухста километров в час. Ему нужно было триста. Когда Саша пораженно спросила, а что же будет, если на такой скорости он упадет, Тим только усмехнулся и ответил, что для этого-то и нужен костюм: тогда мясо, слезшее с костей, останется в одной упаковке. Сашу в тот момент передернуло от его слов. Теперь же она понимала, о чем он говорил. Жизнь человека скоротечна, и в любую секунду может оборваться, даже если он не гоняет на байке, а сидит в офисе и жует сэндвичи: холестерин убивает не хуже скорости. Нужно быть готовым, и радоваться тому, что есть. Не бояться летать, в страхе, что можно разбиться, а разбиваться, благодаря жизнь за то, что удалось пережить.
Ей не хватало его силы, его резкости, уверенности в себе. Его жестокости, под которой обнаруживалась ранимая нежность мальчишки, которого никогда не любили. Она сумела коснуться той части его души, которую не знал никто, или, по крайней мере, ей так казалось. У них могло бы что-то получиться… Если бы он был жив, конечно.
Саша с тоской посмотрела на обнимающиеся и целующиеся на газоне пары. Правда была в том, что даже если бы Миша был свободен, она сама не чувствовала себя таковой. Она не просто тяжело переживала утрату, а по-прежнему принадлежала Тиму, и не хотела никого больше.
— Как дела? — теперь на нее приветливо смотрел какой-то араб. Они почему-то устойчиво не давали прохода девушкам со славянской внешностью.
— Простите, но мы с вами не знакомы, — на чистейшем французском ответила Саша, и араб смущенно удалился.
Снова начинало холодать с заходом солнца, и Саша ощутила, что ноги ее закоченели, а желудок удивительно пуст и требует пополнения. И вздохнув, все-таки набрала Мишу.
— Привет, ты не голоден? — В трубке раздавались голоса, шум и крики, и Саша лишь надеялась, что он не на съемках, потому что ей сейчас совершенно не хотелось давиться едой в одиночестве.
— Хорошо, на углу Мони через полчаса, — с облегчением согласилась она и отключилась.
— Грустишь? — как бы между прочим поинтересовался Миша. Саша уже доела свой ле бюф, и теперь размешивала ложечкой кофейное сердечко на поверхности капучино.
— А что, так заметно? — вопросом на вопрос ответила она, все еще не расположенная откровенничать.
— Как дела в лаборатории?
— Как обычно, — отмахнулась она от вопроса.
— Тебя напрягает то, что он заставляет делать?
Саша изумленно воззрилась на Мишу.
— Да, я знаю, о многих его делах. И я ему должен — это ответ на твой вопрос, который ты мне когда- то задавала.
Саша молчала, все еще не придя в себя.
— Никто не станет играть честно, если есть возможность за считанные секунды заработать то, на что иначе потратил бы годы.
— Ты тоже так поступаешь? — очнулась она.
— Поступал, — Миша отвел взгляд в сторону. — И однажды перешел дорогу не тем людям. Только я не мог тогда рассчитывать ни на чью поддержку, мне не у кого было скрыться, и сменить носителя я не мог.
— Тогда-то тебе и понадобился Тинни?
— Верно, — Миша смотрел куда-то вдаль или вглубь себя, очевидно, перебирая в памяти события давно минувших дней.
— И теперь ты время от времени выполняешь для него поручения?
— За последнее время было только одно поручение, — усмехнулся он, а Саша невольно покраснела, догадавшись, о чем идет речь.
— Ты так мило смущаешься, каждый раз как я упоминаю об этом, — улыбнулся он.
А Саша в это время думала о том, насколько изменится жизнь Миши, если она откажется от своей роли в лаборатории. Возможно, уже завтра такую, как Сесиль, сотрут с лица земли озлобленные предательством партнеры, а вместе с ней и того, кто в ней застрял. Все было намного труднее, пока не появилась она.
— Так это правда, что у него есть средство многократно перемещаться? — взгляд Миши стал напряженным и взволнованным. Под маской легкой наигранности он прятал огромный, гложущий его изнутри, интерес.
— Я не могу разглашать то, что происходит в лаборатории, — уклонилась от ответа Саша.
— Да, конечно же, прости, — он так и не сумел скрыть разочарования в голосе. В этот момент Саша окончательно решила, что не станет смотреть сериал, в котором он играет.
— Наверное, мне уже пора, — Саша потянулась к сумочке и бросила купюру на стол, подымаясь.
— Пока, — Миша привстал и расцеловал ее в щеки во французской манере. Друзья, хорошие добрые друзья. Но сегодня ей хотелось, чтобы он не говорил о своих делах с Тинни, чтобы она могла, как раньше думать, что познакомилась с ним случайно вечером где-нибудь на набережной, и он не имеет никакого отношения к темному миру подлости и обмана.
Глава 32
Поначалу Саша оторопела и не поверила своим глазам. Скорее, она уверовала бы в то, что Стэн сподобился создать идеальную трехмерную иллюзию. Но чем дольше она смотрела, тем больше понимала, что это происходит на самом деле, и тогда ее тело сотрясла крупная дрожь, руки сами сжались в кулаки, а по венам разлилась горечь предательства.
— Как ты мог?! — этот вопрос-обвинение она адресовала Тинни, преспокойно помогающему Стэну за мониторами.
— А, вот и ты, — как ни в чем не бывало, отозвался ее отец. — Проходи, присаживайся, — велел он, указывая на кушетку. Саша не сдвинулась с места.
— Так рада меня видеть? — съехидничал Гай и сделал к ней пару шагов.
— Не смей! — Саша выбросила руку вперед, останавливая его. — Что происходит? — потребовала она объяснений у Тинни, все еще дрожа от гнева.
— Не волнуйся, мы проведем еще один эксперимент, — спокойно отозвался ее отец, — если нам повезет сегодня, и мама Гая почтит нас своим присутствием, мы дадим ей возможность занять твое тело.
— Что? — Саше показалось, что это жестокая шутка, что он не может так безразлично и цинично говорить о ее гибели, гибели собственного создания, которое он так высоко ценил, хотя бы ради выгоды.
— Стэн, — привлек лаборанта Тинни, видя ее замешательство.
— Мы полагаем с высокой долей достоверности, что если мать Гая сумеет завладеть тобой, то впоследствии она сможет безболезненно переместиться в другое тело, используя тебя как станцию пересадки, — в конце Стэн даже улыбнулся, радуясь удачному сравнению. Именно в такие моменты Саша отчетливо понимала, что оба они: и ее отец, и Стэн — ненормальные, только каждый по-своему.
— А что будет со мной, вы предположили? — с издевкой уточнила она, продолжая метать
