— О, специально для вас, сэр, специально для вас, — он быстро вытащил из-под прилавка большого размера коробку, в которой, аккуратно разложенные по пакетам, лежали монеты, способные заставить задрожать любого нумизмата.
Мартина не интересовали монеты с портретом авст рийской императрицы Марии-Терезии, рейхсмарки с изображением Гитлера и Гинденбурга, редкий английский шиллинг с изображением несостоявшегося королч Георга VI, который предпочел английской короне женитьбу на американке, в жилах которой — за что его и лишили королевского титула — не было ни одной капли голубой крови. Отстранив доллар с портретом покойного Джона Кеннеди, Пит, не сдержав волнения, пододвинул к себе наборы древних монет вьетнамских и китайских династий, разных по достоинству и форме — от круглых до монет в форме старинных воинских мечей, с квадратными и круглыми дырками посередине, с четкими иероглифами. Пит отобрал несколько наборов и, не торгуясь, расплатился. Хозяин лавки был вне себя от радости: покупатель оказался щедрым.
— А вы, Пит, ведете политику на девальвацию американского доллара, — сказал Смит, когда они вышли из магазина на улицу.
— Боюсь, что я не понял тебя, Юджин.
— Отвалить такие деньги! Ты наверное, очень богат, Пит, а?
— Да что ты! Но посмотри, какая прелесть, — восхищался Мартин.
— Вижу. Только стоит эта прелесть не тридцать долларов, как заплатил ты, а максимум пять — семь.
— Не может быть, Юджин, ты шутишь?
— Шучу? Зайдем вот сюда.
Совсем в крошечной лавчонке, заставленной книгами на вращающихся этажерках, Юджин попросил хозяина показать старинные монеты.
— Пожалуйста, сэр. Есть очень древние, пожалуйста.
Смит отобрал несколько комплектов, примерно столько, сколько купил Мартин, взвесил их зачем-то на ладони, потом вытащил из кармана пятидолларовую бумажку, положил на прилавок.
— Достаточно?
— Что вы, сэр?! Это невозможно.
— Ладно, — проговорил Смит, — куплю в другом месте, — и стал прятать деньги.
— Ну подождите, сэр. Специально для вас — двадцать долларов.
— Пять, и ни цента больше.
Хозяин стал горячиться, сбавлять цену, наконец дошли до семи долларов — и оба остались довольны друг другом.
До бара в отеле «Мажестик» Мартин не произнес ни одного слова. Когда, разместившись под полотняным навесом веранды, выпили по нескольку глотков пива, Мартин, кажется, обрел дар речи.
— Ну, Юджин, преподал же ты мне урок!
— А чтобы ты помнил его, я дарю тебе эти монеты па память о нашем знакомстве и нашем умении вести бизнес.
— Ты говоришь «о нашем умении вести бизнес», а ведь простаком-то выгляжу один я.
— Нет, Пит. Я не нас с тобой имел в виду. Поживешь подольше, увидишь, что так ведем себя не только мы. Не считая, бросает свои деньги Америка, и не какие-мнбудь десять — двадцать долларов. А знаешь, как растаскивают наши миллионы здесь, какая драка идет за них в сайгонских верхах? — и Смит рассказал о том, как деньги, выделенные правительством США для возмещения убытков владельцам земли, отведенной для строительства базы, прилипли к рукам сайгонских чиноз-пиков.
Мартин как юрист возмутился. Но Смит его успокоил:
— Не трать нервы, Пит. Даже если бы весь Верховный суд США пытался привлечь кого-то к ответственности, он бы не нашел виновных.
Он. замолчал, чтобы выпить пива, а потом с улыбкой добавил:
— Вот видишь, какие выводы я сделал из твоегс промаха при покупке грошовых монет?
— Ну что ж, — засмеялся Мартин, — может, генерал Уэстморленд и прав, обратив внимание на твои слишком смелые выводы. А монеты я положу перед глазами, чтобы никогда не забывать о поучительном уроке. Я рад, Юджин, — порывисто произнес Мартин, — что мы встретились, что я узнал такое, над чем стоит подумать.
Поднявшись в свой номер в той же гостинице «Ма-жестик», Юджин Смит стал внимательно изучать конспект речи Лэнсдейла. Она была длинной и эмоциональной. Генерал делал экскурсы в недавно минувшие годы, анализировал курс на умиротворение вьетнамской деревни, хотя и не сказал, как об этом говорил Юджину помощник министра обороны Мактоун, о провале некоторых планов, которые он считал едва ли не гениальными.
Сейчас, сделал вывод Юджин Смит, генерал Лэнс-дейл и его более высокие покровители озабочены подготовкой административных работников для сельской местности. Ненадежная эта затея, думал он, вспоминая ту часть речи Лэнсдейла, где он говорил о широком использовании дезертиров и предателей. «Они будут верными нашими союзниками, — говорил Лэнсдейл, — потому что им нет пути назад. А кроме того, знание методов, тактики, словаря Вьетконга позволит им лучше работать с населением. Перед нами лишь одна задача — перевоспитать этих людей, убедить, что у них нет иного выбора: или добросовестно работать на нас, или смерть от руки коммунистов».
Юджин Смит вспомнил, что перед отъездом в Сайгон его попросили привезти с собой список, желательно поименный, о том, сколько в районе базы насчитывается «тиеу хой» — перебежчиков — и сколько «хой тяу» — отступников и предателей, какая с ними ведется работа, чем они помогли американскому командованию.
Таких людей на базе — пальцев на двух руках больше. Список оказался куцым, и офицер из команды Лэнсдейла, принимая его, неодобрительно посмотрел на Смита, и только высокий ранг, вероятно, остановил капитана от резких замечаний. Сначала Смит не подозревал, зачем нужен список людей, которым сами южновьетнамские офицеры предпочитают не доверять и охотно бы их расстреляли. Но Лэнсдейл, видимо, одержим другой идеей… Интересно было бы посмотреть школу, которую ЦРУ открыло в Вунгтау. Выбрали же для них такое место! — возмущался Юджин. Вместо того чтобы держать их на курорте, лучше бы нашли для них какой-нибудь необитаемый островок и там вдалбливали в их головы новые мысли.
На следующее утро в конференц-зале американского посольства на улице Тхоннят, 4 Лэнсдейл снова держал длинную речь. Он говорил, что в ближайшее время американская армия вместе со своими южновьетнамскими друзьями приступит к проведению операций, носящих разные названия — «Падающий кедр», «Феникс», «Алая роза».
— Цель этих операций, — говорил Лэнсдейл, — одна: уничтожить наконец на Юге политическую оппозицию в любом ее проявлении. Выявить и обезвредить агентов Вьетконга и вместе с тем сократить количество беженцев. Они стали доставлять слишком много хлопот. Беженцы из районов, находящихся Под контролем Вьетконга, собранные в лагеря, легко поддаются дурному влиянию, среди них растут антиамериканские настроения. Люди, которым мы дали место для жизни, помогаем продуктами питания, начинают утверждать, что беженцами их сделали американские бомбардировки и дефолианты. Вместо того чтобы реально посмотреть на мир и понять, что все их беды от связей с Вьетконгом, они обвиняют нас, будто мы заставили их бежать с земли, на которой жили все их предки. Воистину безгранична людская неблагодарность! — патетически иоскликнул Лэнсдейл. — Поэтому я предложил командованию оставлять беженцев в зонах свободных бомбардировок. Пусть отвечают за греховные связи с Вьетконгом.
— Но ведь не все же люди, которые не хотели быть отравленными или убитыми, вьетконговцы или связаны с ними? — задал кто-то вопрос.
— Любой вьетнамец, встреченный в поле, вдали от отведенного ему места жительства, должен рассматриваться как потенциальный враг. Из этого мы должны исходить, определяя свое отношение к нему. В ближайшие дни вы в твоих частях получите инструкцию на этот счет, она сразу прояснит мозги тем, у кого они несколько затуманены, — сказал Лэнсдейл, и все догадались, что это камешек брошен в адрес офицера, задавшего вопрос.
В перерыве Лэнсдейл нашел Юджина Смита к в разговоре вспомнил, что они работали одно время
