натягивая вожжи и останавливая жеребца. Ему пришлось затаить дыхание, когда его охватил страх при виде того, как маленькая белая кобыла несется по дорожке. Пейшенс могла серьезно пострадать, и он чувствовал за это ответственность.
Крепко обнимая ее, он заметил, что один из грумов уже поймал сбежавшую лошадь и ведет ее назад. Ред Тату ехал рядом с ним, качая головой.
Брайс мрачно поджал губы. Он кивнул, повернул Вызова и поскакал рысью назад к их карете. К тому времени, когда они добрались до экипажа, Пейшенс успокоилась. Она потеряла шляпку. Волосы ее растрепались. Лицо было белым, как мел, она с радостью приняла помощь, чтобы спуститься с лошади Брайса, все еще нуждаясь в его твердой руке, когда ступила на землю.
Бросив поводья груму, Брайс помог ей сесть в карету, прежде чем обратиться к Реду Тату. Так, чтобы не слышала Пейшенс, камердинер сказал ему:
— Никаких следов того, кто стрелял. Думаю, он был пеший и затерялся в толпе.
Лицо Брайса было маской сдерживаемого гнева, какую Ред Тату видел раньше всего несколько раз. Его светлость планировал дать бой и поклялся отомстить врагам.
— Думаешь, эта пуля предназначалась Пейшенс?
— Она пролетела в непосредственной близости от ее кобылы, — сказал Ред хозяину.
— Ред, я был беспечен в том, что касалось безопасности Пейшенс, и понятия не имею, почему кто-то хочет ей повредить. Сейчас, когда я предупрежден, я клянусь защищать ее всеми известными мне способами.
Брайс забрался в карету и дал сигнал Лаки везти их домой. Пейшенс не проронила ни слезинки, растерянно глядя на свой костюм для верховой езды, более озабоченная платьем, чем тем, что едва не погибла. В порванной белой рубашке осталась зияющая дыра, открывающая верх ее кремово-белой груди. Разрыв на плече жакета был еще сильнее.
Когда Брайс упал на сиденье рядом с ней, она вздохнула.
— Это Мартино. Не знаю, можно ли будет починить. — В ее голосе была такая печаль, что казалось, она вот-вот заплачет. Из-за порванного костюма?
Озадаченный, он усадил Пейшенс к себе на колени и обнял. Она прильнула к нему. Так они и сидели — Брайс старался успокоить Пейшенс и держать под контролем свое тело, что явно было ему нелегко. Вид ее открытого тела возбуждал его. Она, несомненно, чувствовала под собой его затвердевшее естество. Он приказал себе забыть о собственных эмоциях и думать только о Пейшенс.
Что это было? Пейшенс покрыла легкими поцелуями его скулу. Он застонал, потом повернулся и нашел ее ищущие губы. Она встретила его с пылкой жадностью, ее язык нырнул в его рот, настойчивый, горячий и влажный. Она легонько прикусывала его нижнюю губу, прежде чем ее дразнящий язык вышел, чтобы утолить эту сладостную боль. Он неохотно оторвал губы от ее губ и стал целовать ее грудь.
Его ладони легли под жакетом на ее груди, чтобы ласкать затвердевшие соски. Она вздохнула.
Вдруг он оторвался от нее, осторожно пересадил ее на кожаное сиденье и пересел в противоположный угол кареты. Ему следует больше помнить о том несчастье, которое едва не произошло с Пейшенс, вместо того чтобы ласкать ее.
— Как вы себя чувствуете? Вы, наверное, ужасно испугались, когда Эпплз понесла. Такой неудачный опыт может только удвоить ваш страх перед лошадьми. — Его встревоженный взгляд встретился с ее рассеянным взглядом.
Пейшенс нахмурилась в милом смущении. Что он сказал? Что-то про яблоки и лошадей. Разговор для следующего раза. Она протянула к нему руки в немой страстной мольбе, желая, чтобы он вернулся к ней.
Но Брайс с улыбкой вытянул руку, чтобы остановить ее.
— Больше не надо. Вы, должно быть, в шоке. Вы же едва не погибли. — Он пытался сказать ей что-то, но она закрыла глаза, не желая думать о том, что чудом осталась жива, думая только о его грешных губах.
— Вы спасли меня, — ответила она ему. — Вы всегда меня спасаете. — Она улыбнулась.
Брайс покачал головой и наклонился вперед, чтобы повернуть ее лицо к себе.
— Малышка, надеюсь, мне не придется и впредь спасать вас.
Он знал, что придет ей на помощь, когда бы это ни понадобилось, и даже думать не хотел о том, что его может не оказаться рядом с ней.
Пейшенс смотрела на него до тех пор, пока он не почувствовал, что просто обязан снова поцеловать ее.
У дома его светлости любовники неохотно оторвались друг от друга. Стоун встретил их карету со срочным сообщением для Брайса от премьер-министра, требовавшего его немедленного присутствия. Выбираясь из кареты, Пейшенс заверила его, что с ней все будет хорошо, и поблагодарила его за цветы в холле.
— Их красота меркнет в сравнении с вашей, моя дорогая, — сказал Брайс.
Марта поспешила сообщить Пейшенс, что ее ждет леди Элверстон. Хотя Пейшенс предпочла бы иметь время, чтобы хорошенько вымыться, пришлось удовольствоваться обтиранием влажным полотенцем.
Пейшенс переоделась в свое дневное платье лимонного цвета, виновато объясняя Марте, как порвался ее костюм для верховой езды. Дуэнья была в ужасе, услышав о том, что произошло, но успокоилась, поскольку леди не пострадала.
Леди Элверстон ждала в гостиной на первом этаже вместе с Мартой. В большом эркере была видна панорама улицы. Пока она приветствовала гостью, Стоун вошел вслед за Пейшенс, неся поднос, с чаем. Марта расположилась у окна, а Пейшенс стала разливать чай.
Принимая чашку у хозяйки, леди Элверстон заметила:
— Меня чрезвычайно взволновало ваше с графом исчезновение вчера в Гарденз. Клочок бумажки с извинением, принесенный лакеем, разумеется, меня не успокоил. Однако вы, похоже, не страдаете от каких-то дурных последствий. Могу я спросить, что именно произошло с вами и графом?
Пейшенс сразу же решила рассказать леди Элверстон правду, исключив кое-какие незначительные детали — например, француза.
С сияющими глазами и чуть порозовевшими щеками она беспечно объяснила:
— Должна признаться, мне просто не хватило здравого смысла, когда мой партнер пошел за напитками, я подумала, что увидела снаружи одного знакомого. Я пошла за ним и попала под дождь, который испортил мое платье. Боюсь, выглядела я тогда… Лорд Лондрингем нашел меня в Гарденз и подумал, что нужно отвезти меня домой, пока я не схватила простуду. Вот, собственно, и все.
Пейшенс устало откинулась на стуле, напряженно ожидая, как леди Элверстон воспримет то, что произошло вчера.
Маркиза задумчиво кивнула, но ответила не сразу. Пристально глядя на Пейшенс, она спросила:
— Ты питаешь нежные чувства к лорду Лондрингему, не так ли?
Пейшенс удивленно открыла рот, не готовая к такому прямому нападению.
— Я… я… да, у меня есть чувства к его светлости, который был очень добр ко мне и к остальным. Я чувствую в нем такие глубины, о которых мало кто знает.
Леди Элверстон подалась вперед:
— И?..
— Я уважаю его ум и образованность. Меня восхищает его великодушие, мне бы хотелось прогнать печаль, которую я порой вижу в его глазах. Он — частичка моей души. Мое сердце замирает, когда я смотрю на него. Он часто впадает в меланхолию. Я хочу наполнить светом и радостью его мир.
— Это, моя дорогая девочка, не привязанность, — сказала леди Элверстон.
— Нет?
— Нет, Пейшенс, это любовь, и очень глубокая. — Она добавила задумчиво: — Интересно, какие чувства его светлость питает к тебе?
В комнату вошел Стоун, неся на серебряном подносе визитную карточку.
— Джентльмен желает видеть вас, мисс Пейшенс. Пейшенс взяла карточку.
— Лорд Ралингфорд. Из Гарденз? Как, по-вашему, что привело его сюда?
Все три женщины поднялись со своих мест, когда лорд Ралингфорд вошел в комнату. Он принес
