Потому что не мог потерять.
А еще в Башне ждала помощи Прекрасная Дама, принявшая облик смешной девочки из старого трактира. Прекрасная Дама, не побоявшаяся вступиться за дорогого ей мужчину. И не было в сердце Денхольма места для ревности: признав превосходство незнакомого воина, дравшегося на площади против Пустоглазых, он потерял право ревновать.
Король встал и помолился Пресветлой Эариэль. А потом, вздохнув напоследок полной грудью терпкого рассветного воздуха, полез в подъемник.
Наверху его бережно вытащили и развязали. Приглядевшись, он узнал Торни и Старейшину и обрадовался возможности еще раз пожать им руки. Будь осторожен, мальчик! — сурово приказал Эшви таким тоном, что Денхольма дернуло вытянуться в струнку и гаркнуть: «Будет исполнено, командир!». Вместо этого он шарахнулся головой о какой-то выступ и зашипел от боли, потирая свежезаработанную шишку.
— Береги голову, чудило! — хмыкнул Сердитый гном. — Слушай, Хольмер, я обвяжу тебя еще одной веревкой: даже если сорвешься — вытяну, не бойся!
Денхольм почти услышал стук свалившегося с сердца камня и чуть улыбнулся, благодарно и облегченно.
— Не особо расслабляйся, — осадил его Глава. — Все равно основательно дерябнет о скалы! — и добавил со скрытым удовольствием: — Так, что мало не покажется!
Король повел плечами, разминая затекшие мышцы, попробовал босой ногой бечеву. Она оказалась острой как бритва, но и это уже не смогло остановить.
— Подожди, мальчик! — вскинул руку Эшви. — Возьми вот это!
В руке оказалось древко от алебарды, той самой, что в свое время послужила поводом для нагоняя от Старейшины. Король благодарно принял самый причудливый шест в своей краткой жизни канатоходца.
И снова улыбнулся.
— Я оставил пику на конце, — остерег Глава, — так что отыщи центр тяжести заранее. Но на всякий случай у тебя будет оружие для первого удара…
Король понимающе кивнул, неторопливо перехватывая древко. Остановился чуть ближе к наконечнику. И шагнул вперед.
Боль резанула босые ноги, и он еле удержался от крика, закачавшись над собственной Бездной. Но, закусив губу, сделал шаг.
Потом еще один.
И еще.
Он шел, бормоча первые строки заклинания, и покорный воздух поддерживал снизу, подставляя мягкую, ласковую спину, остужая раны истерзанных ног. Скрученный Волей Богини, ветер подталкивал в спину ненавязчивой, но твердой рукой, заставляя идти дальше и дальше.
Король шел над скальной породой, но вместо каната какой-то шутник протянул кромку меча, и пятки его были голы.
И в руках нес он не шест, Нить собственной жизни…
«Пожалел ноги, шагнул не туда — и потерял свое Равновесие, полетел в пропасть…» — гудел предупреждающим колоколом голос проводника.
Поймал, потянул загадочный путь, Путь Между, и вместо заветного балкона виделась ему Искра Истины, сверкавшая на самом острие Меча под окровавленными ногами. Туго, как тетива, был натянут клочок бечевки. И ступни сами искали хрупкий мосточек Стрелы, уводящей в Небо… И с тихим шелестом срывались вниз горячие капли, одна за другой, прибивая пыль, орошая полынь. И нельзя было повернуть назад, и нельзя было остановиться, НЕ ИДТИ было равносильно смерти. Бездействие ранило топором палача…
Он и сам себе не поверил, когда руки, крепко державшие шест, наткнулись на перила балкона. Он замер, не зная, что делать дальше, и нужно ли что-то делать.
Потом память вернула его к Башне, напомнила о проводнике и Илей, предупредила о возможной опасности. Денхольм сделал над собой усилие и перевалился через ограждение внутрь, перекатом уходя в сторону от воображаемой атаки.
Впрочем, удара так и не последовало, зато долетел еле слышный шепот, больше похожий на шелест полыни:
— Кто бы ты ни был, помоги нам!
— Это я, Илей! — вскочил на ноги, скрипнув зубами от боли, Денхольм и шагнул в Башню. — Илей!
— Денни…
Первым делом король осмотрелся, все еще ожидая нападения. Но потом увидел пленников и забыл обо всем.
Илей исхитрилась перетереть об острый камень веревку и освободить ноги. Она смотрела на Денхольма затравленным зверем, всем телом прижимаясь к Эйви-Эйви. Проводник показался стражникам столь опасным, что его, израненного, подвесили к стене на цепях, да так умело, что кровь из глубокой раны в груди стекала на пол, не встречая препятствий. Насквозь пропитавшаяся красным тряпка, в которой с трудом распознавалась нижняя юбка маленькой трактирщицы, служила слишком слабой преградой.
И все же Эй-Эй еще дышал…
— Ему плащ горло перетягивает, — всхлипнув, пожаловалась девушка. — А я не могу ослабить тугой ворот…
Король протянул ей свою пику и выхватил из-за пояса кинжал. Очень медленно и осторожно он приблизился к проводнику, больше всего на свете опасаясь наткнуться на пронзительную зелень насмешливых глаз и издевательское: «Ай-ай-ай! Не я ли учил тебя осторожности, щенок бестолковый!..» Рука аккуратно оттянула завязку, холодное лезвие коснулось беззащитного горла проводника…
И дрогнули глаза, полыхая жестокими изумрудами. Бессмысленный взгляд зашарил вокруг, едва задевая предметы, и наконец остановился, сосредоточившись на короле. Денхольм, вспоминая былые уроки, старательно смотрел в сторону.
— Все правильно, Денни, — прошептали покрытые спекшимися корками губы, — все верно. Кто-то же должен добить старую клячу…
Распятое на цепях тело выгнулось дугой, теряя еще один сгусток темной крови. И безумные глаза затянула поволока беспамятства.
— Если вам так уж любопытно, умру я в Башне Смерти, изувеченный хуже некуда. А вот кто меня добьет — вопрос довольно сложный, не успел я тогда разглядеть, разбудили, нелюди!
Память скрежетала зубами, заставляя руки дрожать и дергаться.
Так вот что он увидел тогда во сне!
Кинжал, приставленный к горлу, и расплывчатый силуэт!
— Обойдешься! — зло прошептал Денхольм, заставляя себя успокоиться и сосредоточиться на кратком движении острого лезвия. — Я не стану потакать причудам бессовестной Птицы!
Воздух за его спиной взвился бешеными вихрями, словно расправились стальные Крылья Судьбы, но король лишь дернул плечом, и срезанный плащ упал к его ногам серо-багровой тряпкой.
— Ничего, проводник! — затеребив цепи, горячо заговорил Денхольм. — Еще поборемся! Держись, воин…
— Эй, Хольмер!!! — донесся громовой вой Сердитого Гнома. — Ты еще жив?
— Торни! — король оставил тщетные попытки справиться с замками и кинулся на балкон. — Давайте ваш мост, Бородатые! Торни, пусть пришлют кузнеца: они его приковали, сволочи!
И потянул бечеву, подтягивая хрупкое на вид сплетение дерева и веревок.
— Кузнеца так кузнеца, — заворчал гном, довольно ловко прыгая по разбредающимся доскам. — Зачем кого-то присылать…
И Денхольм запоздало вспомнил, что Торни, воспринимаемый им исключительно как боец, был еще и оружейником.
Сердитый гном в красивом прыжке преодолел перила и оказался внутри Башни.
— Эк ты напугал их, побратим! — прошептал он, бросаясь к Эйви-Эйви.
