Я давно простила тебя, — тихо ответила Джулия.
Спасибо! — с горячностью воскликнула Лариса и залпом опрокинула в рот остатки шампанского прямо из бутылки.
Может, не стоит? — Джулия опустила ладонь ей на плечо.
Так она уже пустая, — кивнула та на бутылку.
Я не о шампанском, а о твоем душевном обнажении.
Браво! Пять баллов, Джулечка! — зааплодировала Лариса. — Как точно ты сказала: «Душевное обнажение»! Понимаешь, подружка ты моя милая, это самое обнажение мне сейчас и нужно, как кислород всему живому! Мне необходимо высказаться, чтобы не сгрызть себя изнутри…
Девочки, извините, но мне пора, — повинуясь чувству такта, проговорил Эммануэл, встав из?за стола.
Что, заскучала, Эммочка? — спросила Джулия.
Никак нет, — возразил он, — действительно дела…
Хорошо, я провожу.
Не стоит. Звони, если что.
Ты тоже.
Непременно. Рад был нашей встрече, мисс Лариса.
И мне приятно.
Когда Эммануэл вышел, Джулия долго смотрела в глаза Ларисы, словно решая говорить или нет. Та тоже молчала, ощутив ненужность слов в данный момент.
Знаешь, подруга, ты права: Зинуля часто пыталась предупредить меня, какая ты стерва.
Вот! — Лариса победоносно вскинула указательный палец.
Погоди! — оборвала подругу Джулия. — И всякий раз я возражала ей, говоря, какая ты заботливая и нежная подруга. И знаешь, что мне на это говорила тетка?
Что тебе нужно быть геологом, — со вздохом ответила Лариса, — потому что ты так глубоко копаешь и находишь во мне даже то, чего во мне нет и в помине.
Господи, откуда…
Зинуля сама мне и сказала. — Она вдруг весело расхохоталась, и ее смех подхватила и Джулия.
Они смеялись долго и заразительно. Это был необходимый смех, очищающий душу, соединяющий и вселяющий надежду на еще более прочные взаимоотношения. Перестав смеяться, они помолчали немного: каждый думал о своем.
Наконец Лариса задумчиво сказала:
Я действительно благодарна тебе, моя милая подруга: ты была столь терпима к моим стервозным проявлениям, ты так верила, что во мне есть и нечто хорошее, что буквально заставила и саму меня поверить в это. Клянусь, я стала другой, и преданнее меня у тебя вряд ли кто будет.
В ее голосе было столько искренности, что Джулия молча обняла ее, прижала к своей груди, и они вдруг заплакали, с надрывом, по–бабьи…
Мамочка, тетя Лариса, почему вы плачете? — раздался в дверях звонкий голос Савушки.
Что ты, деточка, мы не плачем, мы так смеемся, — возразила Лариса, широко улыбнувшись ребенку.
Ага, а почему тогда слезки на глазках? — рассудительно спросил тот.
Эти слезки, сыночек, от смеха, — пояснила Джулия. — Когда долго смеешься, могут появиться слезки.
А вы долго смеялись?
Долго–долго, — ответила Лариса, — иди?ка ко мне. Боже, какой же ты стал тяжелый!
Так человек же растет, — совсем по–взрослому ответил Савушка.
Еще как растет! — весело воскликнула Лариса и попыталась подкинуть его на руках. Так она делала не раз: это «упражнение» ему особенно нравилось. Сейчас ей удалось только оторвать его от пола, подкинуть не хватило сил.
Не стоит, тетя Лариса, а то еще надорветесь и у вас малышек не будет.
Каких малышек? — не поняла она.
Как каких, — он пожал плечами и укоризненно взглянул на Ларису, — как я у моей мамы…
Господи, где ты наслушался таких вещей?
Так мама Полли сказала.
Тебе так сказала Полли? — недовольно нахмурилась Джулия.
Да не мне, мамочка! Сегодня нам встретилась ее знакомая, которая тоже попыталась меня поднять, так мама Полли и сказала ей: «Смотри, не надорвись, а то детишек не будет!»
Савушка рассказывал все с таким серьезным выражением лица, что подруги с трудом удерживались от смеха.
Боже, милый Савушка, как же ты у меня повзрослел! — Джулия крепко прижала его к груди.
А смотри, тетя Лариса, какой я сильный! — мальчуган обнажил бицепс, согнул руку в локте и сжал ее в кулак.
Слушай, подруга, смех смехом, а бугорок?то действительно твердый, — покачала головой Лариса.
Наш Сэнсэй поработал на славу. Он говорит, что Савушка очень талантливый и он еще удивит мир, — хвастливо проговорила Джулия.
Сэнсэй? — нахмурилась Лариса, — почему я о нем ничего не знаю?
Когда он появился в моей жизни, мы были в ссоре, а потом… — она пожала плечами, — как?то разговор не заходил. Он из Японии, его фамилия относится к одному очень уважаемому и древнему роду. Его зовут Токугава Кадзу, однако все его родственники погибли, и он не смог жить в своей стране. Перебрался в Америку, а здесь его зовут Грейт!
Познакомишь?
Только в том случае, если он сам изъявит желание.
Сам? — удивилась она.
Иначе ничего не получится.
Ты меня заинтриговала. Сколько ему лет?
Сэнсэй не имеет возраста, — машинально ответила Джулия и укоризненно покачала головой. — И думать забудь: он придерживается обычаев древних монахов из его рода, которые давали обет безбрачия.
Так я и не собираюсь звать его под венец!
Для таких, как наш Сэнсэй, понятие пола вообще не имеет смысла: и в мужчине, и в женщине он видит только воина или работягу.
Кого же он видит в тебе?
Во мне, естественно, воина! — серьезно ответила Джулия.
И во мне! — подхватил Савушка.
А вот в отношении тебя у меня нет никаких сомнений! — весело воскликнула Джулия, затем подхватила его и легко подкинула чуть ли не до потолка.
Ничего себе, — едва не выругалась Лариса, — если бы не увидела собственными глазами, не поверила бы ни за что! Кажется, я начинаю заранее уважать твоего Сэнсэя!
Я ему передам, — улыбнулась Джулия, затем тихонько опустила сына на пол. — Ну что, любимый, обедать и спать?
He–а, обедать не нужно, сразу спать.
Это почему обедать не нужно?
Потому что меня мама Полли уже покормила.
Тогда ладно… — Джулия взглянула на Ларису, — подождешь или как?
Нет, подружка, пойду, пожалуй… Во мне сейчас столько мыслей роятся, что хочется побыть одной и поразмышлять о вечном, — на полном серьезе проговорила она.
Что ж, Ларчик, похоже, ты действительно изменилась, — задумчиво согласилась Джулия.
Надеюсь, не в худшую сторону?
Наверняка в лучшую!..
