— Лучше не связывайся, а то опять будут неприятности, — отсоветовала Агнешка.
— Давай, давай! — поторапливал Михал.
Витек достал кастрюльку, но нечаянно уронил крышку и, вскрикнув от удивления, чуть не выронил ее из рук.
— Смотрите! Котлеты!
— Какие котлеты? — спросили одновременно Агнешка и Михал.
Но дальше все пошло не так, как предполагал Михал. Неожиданно в кухню с криком примчался Геня:
— Агнешка! Скорей иди! Тетя зовет!
Агнешку точно ветром сдуло. Михал, недовольный тем, что ему помешали разыграть задуманный спектакль, решил сорвать зло на Гене.
— Ты что суешься не в свое дело? Лезешь, куда тебя не просят!
— Никуда я не лезу. И не кричи на меня. Пани Толлочко стало плохо, и она велела позвать Агнешку.
— Надо сказать пани Анеле, — забеспокоился Витек, отставляя кастрюльку в сторону. — Откуда взялись тут котлеты?
— Какие котлеты? — заинтересовался Геня и заглянул в кастрюльку. — Это, наверно, опять котлеты Шафранцев. Витек, не трогай их. Те Михал съел, а если эти пропадут, подумают на тебя.
— Я съел котлеты? — спросил Михал с таким неподдельным удивлением, точно слышал об этом впервые. — Как же я мог их съесть, если они в кастрюльке?
— Может, это другие. Надо узнать. Я сейчас скажу маме, — сказал Витек.
По дороге он постучал в дверь к медсестре, но на его стук отозвался только лаем Пимпус. Пани Анеля давно была у учительницы.
Геня счел самым разумным про котлеты рассказать Шафранцам. Не прошло и минуты, как они прибежали на кухню, возглавляемые Геней. Пани Леонтина заглянула в кастрюлю, охнула и, воздев руки к небу, возопила:
— Это невероятно! Это просто невероятно! Я же сама, сама отложила сюда две котлеты! Как я могла забыть? А все из-за письма. Говорю тебе, Франек, все из-за этого письма! Я уже не помню, что делаю! Ах, как это неприятно! Боже мой! Что же теперь делать?…
— Не расстраивайся, Леоня. С кем не бывает! — успокаивал жену старик. — Конечно, плохо, что ты зря обидела пани Толлочко! Но что делать? Придется извиниться. Она поймет. Годы, душечка, годы… память слабеет…
Пани Анеля хлопотала возле больной учительницы. То и дело медсестра прибегала за чем-нибудь в кухню, где занимались мальчики. Она уже знала, что нашлись котлеты, но говорить ничего не говорила, ей было не до этого.
Витек сидел за столом хмурый и молчал. Михал думал, что его мучают угрызения совести: не заступился же он за Михала, когда того пытались очернить! Но оказалось, что он ошибался.
— Ну что, справедливость торжествует? — не выдержав, произнес Михал.
— Что толку? — вздохнув, сказал Витек. — Вот если бы они вчера нашлись, тогда другое дело: пани Толлочко не отвезла бы Кисулю и Агнешка…
— При чем тут Агнешка? — рассердился не на шутку Михал. — Она свое получила! Так ей и надо!..
— Нет, нет! Неправда!.. Мне а все равно жалко… — сказал Витек, понизив голос. — Знаешь, вчера, когда учительница уехала, Агнешка даже… плакала!
— Подумаешь! Девчонки только плакать и умеют.
— Неправда, — вмешалась медсестра, оказавшись опять в кухне. — Агнешка очень выдержанная девочка. Выдержанная и добрая.
— Добрая, когда спит, — буркнул Михал.
— Вот что я тебе скажу, Михал. Не каждый человек осмелится говорить правду. И не каждый решится встать на защиту справедливости. А она это делает.
— Я вижу, какая она смелая! Чуть что — в квартире мокро от слез.
— А вот и нет. Вчера она плакала, верно, я и сама видела. Просто ей было жаль кошку. Но сегодня, когда потребовалась помощь, она вела себя, как взрослая! За «скорой помощью» хотела бежать. А ведь на улице темно и пустыри кругом…
— Если нужно, я сбегаю… мы вместе с Михалом… — предложил Витек.
— Можем, — согласился Михал.
— Спасибо, не нужно. Завтра вызовем врача. А сегодня и укола хватит. Вот что я еще хочу тебе сказать, Михал. Ведь я — прости меня! — подумала, что это ты съел котлеты.
— Вы? На меня подумали?
— Подумала!.. А Агнешка заступилась за тебя: «Нет! Этого быть не может! Он не возьмет!»
— Правда она так сказала?
— Что же, я тебе сказки рассказываю? Говорю, как есть. Ты уж прости, плохо я о тебе подумала. А вот Агнешка оказалась умнее меня.
— Вот видишь! Вот видишь! — неизвестно чему обрадовался Витек.
— Что? Что я должен видеть? Как вместо друга за меня заступается Агнешка? А ты-то промолчал!! Сдрейфил? И мне ничего не сказал!
— А что говорить? Глупости какие-то! Это же смешно! — И Витек рассмеялся.
— Тебе, конечно, смешно! А мне каково?
Глава X
За обедом Петровский был молчалив и задумчив и, вопреки обыкновению, не рассказывал о том, что делается на работе. Пани Ирена, разливая в тарелки суп, выжидательно поглядывала на мужа, но, видя, что он продолжает молчать, не выдержала:
— Что ты молчишь? Устал?
— Да нет…
— Что-нибудь случилось на работе? Какая-нибудь неприятность? — забеспокоилась она.
Витек и Геня тоже стали ждать, что он ответит.
— Понимаешь, не знаю, как тебе это сказать… Ты только не волнуйся, выслушай спокойно.
— Ну вот! Недаром мне сегодня приснился плохой сон! Говорила: быть беде!
— Глупости говорила. Весть-то скорее приятная: на месте нашего дома осенью заложат фундамент для нового. А наш — долой.
— Откуда ты знаешь?
— Кассир сказал. Его сестра работает секретарем главного архитектора. Решили взяться за набережную.
— А нас куда?
— О том и речь. Часть квартир в строящемся рядом доме будет готова к осени. Может, нам повезет…
— «Может, может»! — передразнила мама. — У тебя что ни слово, то может! Такие вещи надо знать точно! Надо в жилотдел идти, и немедленно.
— Теперь поздно. Прием уже окончен.
— Тогда завтра! Не откладывая! — горячилась Петровская. — А то квартиры опять получат другие, а мы останемся на бобах. Я с тобой пойду, а то ты с твоими китайскими церемониями ничего не добьешься.
— Хорошо, пойдем вместе. Только не нервничай. Надо будет сказать Чернику, пани Анеле. Жаль, что учительница больна… Шафранцам…
— Всем, всем скажи! Чтобы они нашли дружков? Чтобы лучшие квартиры им достались!
