потом их представляют на ярмарке. Но все равно они остаются на каком-то непонятном рынке. Настоящий рынок для них пока не существует. Чтобы его создать, нужно потратить еще очень много денег.
Отсюда и второе из названных вами препятствий для развития иннобизнеса?
– Давно стало ясно, что главная проблема для венчурных фондов – наш внутренний рынок. Он не может вместить большое количество инновационных проектов. Мы готовы сделать многое, но кому это продать? А чтобы уверенно идти за пределы страны, нужно иметь транснациональные корпорации. Американцы, проводящие инвестирование, уже имеют такой международный бизнес, там все элементы выстроены. А у нас каждый раз в первый класс.
Перед открытием Венчурной ярмарки обычно говорят: на сей раз к нам приехали знаменитые американские инвесторы, такой-то и такой-то, а это, мол, верный признак, что Запад начинает вкладываться в наш иннобизнес. В какой степени это верно?
– Венчурная ярмарка – очень хорошее мероприятие, но реальная картина пока такова. В основном приезжают фанаты России. Их не так много, и, вложив небольшие деньги, они ждут по десять лет – когда же что-нибудь произойдет? Тем не менее они пристально наблюдают за нашим рынком. Например, Питч Джонсон (Franklin «Pitch» Johnson, глава Asset Management Company, управляющий крупнейшими венчурными фондами), которому уже за семьдесят, работает на ярмарке в полную силу, всегда обходит все стенды. В управлении у него многие миллиарды, да и личных средств, я думаю, сотни миллионов. Он берет за пуговицу каждого автора, пытается разобраться в проектах, для него это жизнь. Прилетает с утра на личном самолете и идет вникать, что делают вчерашние институтские лаборатории, в которые вложили каких-нибудь 50 тысяч долларов. Это его стиль. А у наших инвесторов стиль такой – приехали на ярмарку, одним глазком посмотрели: а-а-а, опять ничего интересного. И – в кофейню, и пошел треп на тему «как все скучно, как все плохо, проектов нет, ничего нет».
Это культура бизнеса?
– Это все вместе. Это жизнь.
Когда же начнется другая жизнь, повеселее?
– Когда мы по-настоящему будем интегрированы в мировую экономику. Когда заграница станет для нас не только местом туризма и отдыха. Связи должны быть такого уровня, чтобы когда у меня возникает идея, я мог позвонить другу в Лондон, знакомому в Индию, и сразу все с ними решить.
Неужели сейчас нельзя позвонить?
– Можно, но связи не столь глубоки. Один американский знакомый мне говорил: знаешь, почему у тебя ничего не получится? Потому что мы с тобой не ходили в один детский садик.
С этой точки зрения важнейший фактор – диаспора. Российская диаспора должна работать на укрепление наших позиций на мировых рынках. Пока она работает очень слабо. Девять лет прожив в Германии, я могу сказать, что люди часто уезжают из России именно для того, чтобы раствориться в новой нации, новой стране. А благодаря чему поднялась Индия в программной индустрии? Благодаря диаспоре. Каждый индус, работавший в американской фирме, приведет на этот рынок трех индусов. То же самое – Израиль. Колоссальная поддержка диаспоры, в том числе на Уолл-стрит. Вот почему в стране такой мощный сектор хайтека. Хотя начинался израильский хайтек с притока научной интеллигенции из СССР. Эти люди привозили с собой в голове очень много, и за небольшие деньги (средний объем проекта был 200–300 тысяч долларов) они создавали весьма продвинутые вещи. Про китайскую диаспору я уж и не говорю. Нашим офшорным компаниям трудно интегрироваться на Западе, потому что в крупных корпорациях, с которыми они хотят сотрудничать, уже работает куча китайцев, куча индусов, куча поляков, куча ирландцев. Между прочим, Ирландия в офшорном программировании тоже имеет солидную долю. За счет чего? Огромный процент американцев – ирландцы по происхождению.
Причем совершенно ясно, что дело не в национальных предпочтениях. Диаспора – это мощный механизм включения личных связей, без которых не бывает бизнеса. В первую очередь – информационных связей.
Открытость на бирже – тоже информационный механизм?
– Конечно, причем важнейший. Акции на бирже, связанные с этим отчеты – одна из самых правильных форм, в которой компания может предоставить информацию о себе. Когда такие данные о наших компаниях можно будет получать без проблем в любой точке мира – тогда и будут в нас вкладывать. Нам нужно научиться трем вещам: рассказывать о себе всему миру на понятном языке – раз, слушать, что тебе предлагают, что о тебе говорят – два, и пытаться это делать – три. Фондовый рынок – это один из способов рассказать о себе людям, которые хотят получить прибыль. Между прочим, я – даже не как финансист, а как технолог – часто читаю отчеты публичных компаний. Это очень помогает понять уровень технологий, перспективные направления.
