МГ.
- Где 'язык'? - спросил Крайнев.
- Хлопцы стерегут.
- Я велел тебе!
- Не одному вам удовольствие! - буркнул Седых, и его пулемет вдруг загремел, выбрасывая стреляные гильзы. Крайнев глянул за борт. Темные фигурки выбегали на площадь из-за домов, приседали и целились. Пули запели над их головами, некоторые пробили задний борт, но завязли в песке.
'Только бы не по колесам!' - подумал Крайнев и тут же забыл об этом. Он ловил в перекрестие оптического прицела темные тени и нажимал на курок. Ловил и нажимал. Магазин скоро опустел, Крайнев отбросил винтовку и достал из кобуры ракетницу. Они отъехали достаточно далеко. Красная ракета, шипя, взмыла вверх. Почти сразу же в отдалении бухнули пушечные выстрелы, на площади встали разрывы. Следом прилетели мины. Темные фигурки в отдалении попадали. Штурмовики улетели, отсечной огонь вела бригада.
- Все к бортам! - закричал Крайнев. - Огонь по врагу!
Стрелять, однако, не пришлось. То ли 'ханомаг' и передовые машины расчистили путь, то ли, кроме охранения в блиндаже, других немцев на окраине не было; но из поселка они выскочили без проблем. Едва грузовик Крайнева завернул на дорогу, пушки и минометы бригады перенесли огонь на окраину поселка. Крайнев не видел, есть ли там немцы, скорее всего их и не было, но вставшие на околице разрывы доставили радость. Они катили обратно к лесу. Строгой колонны уже не было, грузовики расползлись далеко друг от друга, но сейчас это не имело значения. 'Только бы не зенитка! - мысленно молился Крайнев. - Только бы не зенитка! Летуны должны были попасть! Если хоть одна уцелела, нам хана!'
Зенитка так и не выстрелила...
- Их было не меньше тысячи! - сказал командир полка фельджандармерии, молодой подполковник с заметным брюшком. - Плюс артиллерия и танки...
- Я был на линии обороны русских, - сказал фон Лютцов. - Ячейки для пехоты, позиции для артиллерии... Самое большое рота, два орудия 76- миллиметров, судя по стреляным гильзам, плюс четыре миномета. Минометы немецкие. Танков у них не было, один трофейный 'ханомаг', который русские бросили на опушке - соскочила гусеница, а они спешили.
- На опушке было охранение русских! Основные силы атаковали поселок.
- На четырех грузовиках. Две сотни людей, скорее всего, меньше. Итого две роты. Две роты русских разбили немецкий полк, занимавший хорошо укрепленные позиции!
- Вы забываете про самолеты!
- Наших солдат на фронте тоже бомбят и обстреливают. Но они находят в себе силы встать и вести огонь по противнику. Из шести зенитных орудий у вас уцелели три. Достаточно было одному открыть огонь! 88-миллиметровый снаряд зенитки пробивает броню тяжелого танка, а здесь четыре беззащитных грузовика!
- Половина зенитчиков погибла, остальные были в шоке. В воздухе висели русские штурмовики, которые открывали огонь по всему, что движется. Русские великолепно спланировали операцию, у нас не было шансов. Мы солдаты, смею вас заверить, воют отважно, не щадя себя. Многие погибли, пытаясь задержать отход большевиков. Мы понесли огромные потери. Около семисот человек убитыми и ранеными!
- Но больше тысячи уцелело. Пять немецких солдат на одного русского. Тем не менее, русские выполнили задачу и спокойно ушли, оставив три трупа. Трое против наших семисот. Думаю, в ставке по достоинству оценят ваше умение воевать!
- Я запросил помощь, - сказал подполковник. - С фронта снимают дивизию, прибудет батальон танков. Операцию будет поддерживать авиация. Мы найдем их и уничтожим! Всех до единого!
- Это радует! - сказал фон Лютцов. - Можно сказать, вдохновляет. Десять тысяч немецких солдат при поддержке танков и самолетов будут ловить в бескрайних лесах три сотни русских. Это будет замечательная операция, она небывало прославит немецкое оружие. Вы меня утешили, подполковник! Я вас больше не задерживаю!
Командир полка щелкнул каблуками и вышел. Фон Лютцов откинулся на спинку стула и закрыл глаза. И почти сразу же открыл. Перед ним встала картина, которую он застал по приезду в Орешково: трупы, трупы... Изуродованные взрывами бомб и убитые из стрелкового оружия, они лежали рядами на засыпанной обломками кирпича земле монастырского двора, полуодетые и в застегнутых мундирах, с белыми и черными от покрывавшей кожу гари лицами - люди, обучению которых он отдал столько сил, его надежда и несостоявшееся будущее. По пути в Орешково он представлял себе ужас случившегося, но не думал, что будет столь страшно. На земле лежали все. Поначалу полковник обрадовано заметил, что счет не полон, но от развалин, которые торопливо разбирали солдаты, несли новые тела. Фон Лютцов велел тщательно обыскать все помещения школы и доложить о потерях. Неприятную весть он услышал от адъютанта. До его доклада оставалась надежда. Пятьдесят три погибших курсанта - тяжелая утрата, но шестнадцать заброшено. Самые лучшие. Великолепно подготовленные, уже побывавшие в русском тылу и благополучно вернувшиеся обратно. Настолько овладевшие искусством разведки, что две группы он составил из пар - третий был лишним. Эти шестнадцать обещали 'Валгалле' спасение. Налет на Орешкова лишил фон Лютцова наград, но шесть удачно заброшенных групп отводили опасность. Его не похвалят, но и ругать не станут: идет война, на Восточном фронте дивизия, состоящая из трех батальонов, уже никого не удивляет. 'Валгалла' понесла урон, но разведывательная информация поступает, значит, работа не напрасна.
Крюгер сообщил, что пропал Музычко и все дела заброшенных разведчиков. Фон Лютцов не поверил и пошел проверять. Подтвердилось. Оставалась надежда, что Музычко, в прошлом талантливый гравер, с одинаковым успехом подделывавший при советской власти, как документы, так и деньги, трижды приговоренный русским судом к тюремному заключению и освобожденный из колонии немецкой армией, всего лишь проявил рвение. Вытащил из сейфа личные дела и отнес в безопасное место. Если найдут его тело и папки, можно вздохнуть с облегчением. Это означает, что русские действовали вслепую. Возможно, просто громили гарнизон врага. Подумав так, фон Лютцов поправил себя: неправда. Русские не посылают армады бомбардировщиков и штурмовиков на заурядные гарнизоны. Они знали о 'Валгалле' и целенаправленно ее уничтожали. Их действия были логичными, на месте русского командующего он поступил бы также. Оставалось понять, что русские знали? Туманные сведения, полученные от кого-то из местных жителей или полицейского? Или же знали все? 'Неужели Зонненфельд? - подумал фон Лютцев. - Но как он проведал? Вычислил по продуктовым поставкам? Не мог. Школа снабжалась как подразделение полка фельджандармерии, это было продумано заранее и неукоснительно выполнялось. В Орешково Зонненфельд не бывал, его сюда просто не пустили бы. Кто-то рассказал? Мой офицер? Это невозможно! Зонненфельд не водил дружбу с офицерами Абвера, круг его общения в N четко установлен - это проверено и перепроверено. Если русские осознано забрали Музычко и дела, 'СМЕРШу' не составит труда разыскать моих агентов. Даже напрягаться не придется. Это конец... '
В дверь постучали. Это был Крюгер.
- Не нашли! - доложил он с порога.
- Хорошо искали? - спросил фон Лютцов.
- Развалины разобраны до последнего кирпича, поселок и окрестности прочесаны фельджандармами. Всем довели, что любой, кто найдет Музычко или папки личных дел, получит месячный отпуск, солдаты очень старались. Безрезультатно.
- Мы проиграли эту войну, Пауль! - сказал фон Лютцов.
Адъютант смотрел на него недоуменно.
- Клаузевиц и Мольтке учили нас, что нельзя недооценивать противника. В Великую войну 1914 - 1918 годов мы имели возможность убедиться в справедливости этих заветов. Но забыли их. Нас развратили победы в Европе. Мы опасались французов и поляков, но их фронты развалились под ударами немецких армий. В 1941 году русские стремительно убегали от вермахта, и мы возомнили себя непобедимыми. Мы считали славян недочеловеками и забыли, как упорно они сражались двадцать лет назад. Мы не учли, как быстро они учатся. Когда мы столкнулись с танками Т-34 и КВ, следовало задуматься. Народ, который после тяжелейшей гражданской войны создал промышленность, способную выпускать такое оружие, опасен.
