уж ничего не поделаешь. У Бельгийцев была своя информация об активности в Найроби.
— А кто такой расторопный шёл за нами?
— Это была британская команда. Хорошо сработали. Они пасли немцев, а когда вы с ними поцапались, сели вам на хвост.
— Я не чувствовал наблюдения, странно . . .
— Не было наблюдения, — заверил меня Бруцевский. — Просто британцы вербанули одного из немецких коллег и знали всё, что знали они, а так же что поведал тевтонам наш друг. После удивительного исчезновения последнего с появлением горы трупов на одной из вилл в Найроби связали всё в месте и двинулись на север. На определённом этапе след прятать было уже невозможно — Шакал начал активно подавать сигналы почему-то.
Да, так и было — вспомнил я. Действительно пульсация была очень сильной и не сколько другого рода. Значит, есть специалисты вроде Микульского, а может и почище, и работают они против нас.
— Откуда вы это всё знаете? — Поинтересовался я, зная ответ наперёд.
— Работа такая, — съязвил Бруцевский.
Мне нечего было ответить на это. Назвался груздем, полезай в кузов!
— Я боялся, что в нашего профессора вживили какой-нибудь жучок.
— Так и было, — вновь ответил Бруцевский. — Их было даже два. Один на левой голени в виде татуировки колибри, но её обнаружил и удалил Литмановский.
При этих словах Микульский поморщился и потёр ногу.
— Второй был внутри, рядом с лёгкими. С ним пришлось повозиться на нашей вилле в Тунисе. Но все маячки убрали, теперь чисто.
— Это хорошо, теперь надо бы закончить дело, — перешёл я к главному.
— Тут тебе решать, — заявил Микульский.
Я сидел и думал, взвешивая все за и против. Меня не торопили. Вопрос был серьёзным. От того кому я доверю излучатель, зависела судьба миров. Наконец я решился.
Едва я раскрыл рот, чтобы огласить своё решение, дверь в комнату раскрылась, и в проёме нарисовался месье Галицкий собственной персоной. Я громко захлопнул челюсть. Лязг моих зубов, казалось, мог разбудить мёртвого, если бы таковой имелся поблизости. Я собирался пригласить его на совещание, и вот он явился, не запылился без приглашения.
Галицкий прошёл через комнату и сел в кресло, поздоровавшись со всеми. Я посмотрел на профессора. Тот вертел в руках трость, разглядывая её то с одной, то с другой стороны.
— Скажи, Феликс, что случилось там в деревне, потом в самолёте? — Поинтересовался Микульский.
— Не знаю, устал, наверное. Не пришлось особенно спать последние несколько дней, да и я уже не тот, что был раньше. Наверное, возраст даёт о себе знать.
Я врал самозабвенно, как Остап Бендер рассказывал мадам Грицацуевой о его любви к ней. Не хотелось мне проливать свет на свою связь с излучателями. Для меня и самого это было сюрпризом. Ещё можно было понять связь с Драконом, но с Шакалом произошло то же самое.
— А как можно использовать излучатель в личных целях? — Спросил я, уводя разговор в сторону.
Микульский задумчиво посмотрел на меня.
— Я знаю очень немного. Я знаю, как проверить если это то, что я ищу, но больше ничего. Те, кто знает, как это использовать, несомненно, будут использовать, как только приберут излучатель к рукам. Другие излучатели — тоже не в безопасности. У нас занимаются поиском нашего, но пока я ничего определённого не слышал. Где-то здесь у вас, есть ещё один, — профессор взглянул на Бруцевского.
— Да, я что-то слышал, — пожал плечами тот, показывая всем видом, что ничего не знает об этом.
— Может тогда оставить его в покое? — Предложил я.
— Может быть, — задумчиво ответил Микульский.
Я не надеялся, что Пан Директор надолго забудет этот разговор. Пройдёт не так уж много времени, и он вернётся к нему, зайдя с другой стороны. Может быть, к тому времени я сам буду знать больше.
Я кратко изложил суть проблемы. Викторович молчал. Ни одной эмоции на его лице не проявлялось. Я достаточно хорошо его знал, чтобы догадываться какая работа сейчас идёт в его голове.
Тишина в комнате была почти идеальной. Спустя три минуты Галицкий прокашлялся, что означало, что он совсем не доволен раскладом.
— Вопрос очень сложный. Ни я, ни ты, ни кто-либо другой не может быть в безопасности с этим излучателем.
— Верно, — ответил я. — Переместить излучатель — означает перенести боевые действия на Землю, причём в самом ближайшем будущем.
— Какой же выход? — вступил в разговор Микульский.
Галицкий посмотрел на профессора и слегка прищурил левый глаз. Я внутренне улыбнулся. Мне хорошо был знаком этот прищур и означать он мог только одно.
— Мы должны нанести упреждающий удар, — заключил Галицкий.
Пан Директор не сказал ни слова, только вопросительно поднял бровь.
— Таким образом мы перехватываем инициативу, — вступил в разговор я. — Нет нужды прятаться и ждать с моря погоды.
— Пожалуй, это наиболее подходящий вариант, — согласился Микульский и в задумчивости протянул трость Галицкому.
Викторович взял её, обыденно опёрся на неё, как будто это была его собственная, и он только что её здесь оставил.
В этот момент воздух в комнате всколыхнулся. У стены стояли четверо человек. Трое мужчин и одна женщина. Всех их я уже видел раньше, когда специалисты с Геры проводили нашу подготовку на базе в Кракове.
Профессор быстро повернулся к ним и побледнел.
— Что? — Только и спросил он.
— Они завладели Орлом, — сказал один из мужчин.
— . . . И принесли его сюда, — продолжила женщина.
Микульский рухнул в кресло и закрыл лицо руками. Один из вновь прибывших открыл было рот, но захлопнул его, побледнев. Научные коллеги нашего профессора бессильно опустились на пол, где стояли.
Я тоже сел в кресло. Внутри я ощущал пустоту. Новость, которую принесли посланники, была не просто плохой, она была концом всего. Сейчас не осталось более иных миров, только тот, в котором мы находились. Произошла гигантская зачистка. Все, кого я когда либо знал, более не существуют.
— .? — Тревожно молча спросил Галицкий.
— Да, — обратился к нему Микульский. — Мы опоздали. Наши миры, вообще все миры, кроме этого, где мы сейчас находимся, погибли.
В комнате повисла тяжёлая тишина.
— Как же вы сюда попали? — с надеждой спросил я.
Я думал о том, что если мир погиб, то как они тогда сюда попали?! Для перемещений нужна прочная связь на обоих концах.
— Перед тем, как они прыгнули, мы зацепились за Глеба, и он вытянул нас сюда.
Я посмотрел на профессора, тот кивнул.
В комнате снова повисла тишина. Я думал о том, что мне надо было самому в тот же момент, как я получил в руки эту трость, отправляться на Землю.
— Это ничего бы не дало, — внезапно прервав молчание, отвечая мне, сказал Бруцевский. — В Пророчестве сказано, что Великих Три соединятся, и мир очистится. К этому шло. Давно шло.
Оказалось, что я сказал вслух свою мысль и даже не заметил этого. Раньше за мной такого не водилось. Я встал и подошёл к окну. За окном расстилался небольшой сад с высокими деревьями и клумбами цветов.
