– Раньше за тобой такого не водилось. Почему это именно мне так повезло?
– Раньше я так не умел. Я и сам удивился. С этой историей… Ну, я думал, это твоя собственная инициатива, и собирался тебя поуговаривать… Я знал, что могу подтолкнуть человека к какому-то решению, если он и сам не против. Ну, если тебе более или менее все равно, куда идти, направо или налево, я мог бы убедить тебя пойти туда, куда хочу я. А если ты был против, то не мог бы. А сейчас…
– Переход на новую ступень…
– Наверное. Но профессор, похоже, нашел способ, как мне с этим справляться. Я тоже не хочу так больше…
– Ладно, не переживай. – Марио хлопнул меня по плечу так, что я чуть не упал.
– Почему ты так легко?..
– А что, у тебя есть машина времени?.. Нет. Тогда всё. Вешаться я не буду и ты тоже. Значит, проехали.
– А я думал, это словечко нашего поколения…
– «Проехали», что ли?
– Ага.
– Так еще мой дед говорил.
– Понятно.
Мы с Марио прибежали на тренировку ровно в 18:00. Посреди зала стоял очень гордый собой Рафаэль и держал за руку сияющего от счастья маленького мальчика в новеньком кимоно. Это был его старший сын. У него сегодня день рождения – шесть лет – пора начинать заниматься кемпо, и Рафаэль, как всякий нормальный отец, привел мальчика с собой и сейчас будет демонстрировать всё, на что способен. Марио сразу же утащили в уголок объяснять, чего от него требуется. Проиграть Рафаэлю он, конечно, не может, но устроить красивый длинный бой вполне в их силах.
Боги решили наказать меня сегодня! Сделать мне больнее просто невозможно. Я проигнорировал разминку и отправился лупить по макиваре. Меня никто не окликнул.
Когда мне исполнилось шесть, я еще не сбежал из приюта, и в день моего рождения один двенадцатилетний парень очень старался довести меня до слез, объясняя, чего у меня нет и никогда не будет. Как я его тогда ненавидел! Это я сейчас понимаю: за шесть лет до того кто-то так же жестоко поступил с ним самим. Тогда, помнится, я удрал во двор, заставил двух дворовых собачек охранять мой покой, а сам сидел в каких-то кустах и давился рыданиями, одновременно продумывая планы жуткой мести обидчику.
Глава 2
На экзамене у синьора Брессаноне выяснилось, что от группы из пятнадцати студентов, сидевших в этой аудитории в начале этсентября, осталось три человека. Следовало ожидать. И это были Линаро, Ориоло и я. Итоги соревнования «Кто лучше решает задачи?» подвести не удалось. Никто из нас не решил экзаменационную задачу за отведенное на это время, и все три пути решения оказались совершенно разными.
– Ну что ж, – резюмировал синьор Брессаноне, – эту задачу за три часа еще никто не решил.
Мы недовольно заворчали.
– Синьоры, – успокоил нас преподаватель, – вы будете решать какие-то задачи годами. Это нормально. У кого не хватает терпения на три часа, может уйти отсюда прямо сейчас и выбрать себе другие спецкурсы.
Отповедь была справедлива. И означала, что мы не провалились и нас не выгоняют. Надо было все- таки решить эту задачу. Мы переглянулись, сели рядышком, поделились идеями и еще через час принесли синьору Брессаноне три разных решения.
– А за четыре часа ее кто-нибудь решил? – поинтересовался я.
– Ну, обычно мне приносят одно коллективное решение. Правда, бывают и пустые годы.
– Понятно, – ответил Ориоло, – сразу три юных гения.
– Жду вас всех троих в будущем году, – последнюю нахальную реплику синьор Брессаноне проигнорировал.
Мы выкатились в коридор.
– Ты в отдел высшего Образования сходил? – спросил я у Линаро.
– Собираешься отвести меня за ручку? Сходил. Все в порядке.
Я вздохнул с облегчением: не послали гения подальше. А может, там никого из таких ребят не послали подальше в порядке реализации политики «мы такие хорошие»? Я бы во всяком случае поступил именно так. На всякий случай. Деньги в масштабах корпорации небольшие, а выигрыш может оказаться огромным.
Я собирался поговорить с Винсенто наедине, и для этого мне пришлось полчаса хитро маневрировать по университетскому городку. Наконец я его поймал. Он удивился, увидев меня снова.
– Ты чего не уехал?
– Хочу тебе кое-что сказать. У тебя братья тринадцати тире пятнадцати лет имеются?
– Ну да, брат. И зовут его почти как тебя – Энрико. Кстати, мама почему-то предлагала мне не приезжать на каникулы.
– Мудрая женщина, – отозвался я.
– Э-э-э?
– Там сейчас проблемы.
– У кого? У вас или у нас?
– У всех. Короче говоря, если ты туда приедешь, будешь полной ложкой хлебать осуждение окружающих. Мы там ничего плохого не делаем, но всё равно оккупанты. А ты, соответственно, предатель.
– Понятно, – прошептал он.
– Но тебе придется там появиться.
– Зачем?
– Забрать оттуда брата Энрико, любой ценой.
Он только посмотрел на меня вопросительно. Я продолжал:
– На мальчишек пропаганда, знаешь ли, действует. Так что они побежали в джунгли сражаться с врагом. Кое-кто уже покалечился. Наши их там вылавливают…
– Ты хочешь сказать, стреляют?
– Нет, синьор Мигель Кальтаниссетта в детей не стреляет. Он мне это сам говорил, и я ему верю. Тем, кого выловили, повезло, их не съедят горынычи.
– А что с ними будет?
– Ничего. Отдадут папе с мамой на предмет всыпать ему как следует, чтобы глупостей не делал.
– Ясно, – выдохнул Линаро.
– Так что ты узнай аккуратно, что с ним и не бегает ли он по джунглям. Как всё сдадим, я могу потратить денек и свозить тебя туда-сюда на катере.
– А тебе-то это зачем?!
– Тебя сильно избили? – спросил я тихо.
– Ты из-за этого?!
– Конечно. Себя-то не обманешь. Я тебе кое-что должен.
– Я так не считаю!
– А я считаю!
– И тебя еще никто не переупрямил, – усмехнулся он.
– Правильно понимаешь, никто.
К середине этмая я сдал больше половины экзаменов в своей колоссальной по объему сессии, а ребята победили географию (пугало всех детей на Этне) и биологию. Так что все мы немного расслабились, стали
