высокой стене и сохранять равновесие на узких балках. Насмешник решил сначала подпустить незадачливого ловца поближе и лишь тогда расправить крылья и улететь. Он уже предвкушал, как вытянется лицо бедняги!
Тем временем упорный слуга все полз и полз по стене и наконец добрался до самого окошка, Рассмеялся Локи, расправил крылья и хотел было взлететь, но вдруг почувствовал, что ноги его пристали к подоконнику! Он не в силах был даже шевельнуться и, разумеется, был немедленно пойман.
Увидев глаза сокола, Гейрред сразу же почувствовал, что перед ним не обычная птица, и спросил его, кто он такой на самом деле. Локи, понимая, что снова навлек беду на асов, смущенно молчал.
Он не мог скинуть соколиное оперение и признаться, кто он, ибо в лучшем случае ему позволили бы уйти, но драгоценное оперение Фрейи тогда было бы утрачено навеки. Поэтому он предпочел молчать.
Видя, что сокол оказался в затруднительном положении, Гейрред расхохотался. Но в конце концов, поскольку тот продолжал молчать, великан рассвирепел и запер Локи в сундук, сказав, что он будет сидеть там до тех пор, пока не надумает раскрыть рот или, вернее, клюв.
Долго крепился Локи. Быть может, он надеялся, что кто-нибудь из Асгарда придет ему на помощь. Но этого не случилось, поскольку его отсутствия там просто-напросто не заметили. Три месяца продержался Локи, не имея во рту за все это время ни глотка воды, ни крошки хлеба. Но пришел конец его терпению, и он закричал, что согласен говорить. Так Гейрред узнал, кто он такой.
Хитрый Гейрред пообещал Локи отпустить его на свободу, если тот поклянется привести к нему Тора без его молота, рукавиц и пояса силы! Он считал, что легко справится с ним, безоружным. А Тор, несомненно, был для него гораздо более желанной добычей, чем Локи!
Локи пообещал ему сделать все, что в его силах. И действительно, как ни странно, ему удалось заманить безоружного Тора в Ётунхейм. Сам Локи жутко нервничал, ибо понимал, что если с Тором что-то случится, то и сам он пропал. Во всяком случае, путь обратно в Асгард тогда ему будет заказан! Но тут ему, как бывало всегда, повезло!
По дороге к Гейрреду Тор и Локи остановились на ночлег у великанши Грид. Когда-то она была возлюбленной Одина и родила ему сына Видара, того самого, что живет теперь в лесном краю Види. К асам она всегда относилась неплохо. Они с Тором долго беседовали о Гейрреде. Грид не любила его и надеялась, что Тор с ним справится. Но поскольку у него не было с собой его молота, она одолжила ему свой пояс силы, железные рукавицы и посох, что зовется посохом Грид.
Если бы она захотела тогда, она могла бы шутя пристукнуть Тора, поскольку он был совсем беззащитен и сопровождал его одни лишь Локи. Но, как видишь, она не воспользовалась этим, а, наоборот, помогла ему.
На следующее утро Тор и Локи снова отправились в путь и вскоре дошли до реки Вимур — величайшей из всех рек. Течение в ней быстрое и необычайно бурное. Но ничего не поделаешь, им необходимо было перебраться на другой берег. Тор собрался с мужеством, опоясался поясом силы и, опираясь на посох Грид, ступил в воду. Локи изо всех сил цеплялся за пояс Тора, поскольку течение было таким сильным, что его чуть было сразу не унесло.
Поначалу все шло неплохо, но, когда они добрались до середины и попали на самую стремнину, Тор почувствовал, что еще немного — и он не выдержит: ведь ему приходилось тащить за собой и Локи. Они остановились. Вода между тем все прибывала и прибывала.
Мощный поток кипел вокруг них, струи перекатывались через плечи Тора, и лишь голова его возвышалась нал водой. Локи отчаянно барахтался и едва не утонул.
Осмотрелся Тор по сторонам и вдруг увидел, что из расщелины гор в реку стекает мощный водопад. Упершись ногами в края расщелины, там стояла великанша Гьяльп, дочь Гейрреда. Сама она была огромной, как скала, а водопад, стекавший в реку, на самом деле был ее мочой. Потому-то так и поднялась вода.
Выловил тогда Тор со дна большой камень и швырнул его в Гьяльп со словами: «Будет в устье запруда!» И попал прямо в цель.
Скоро вода пошла на убыль, и течение ослабело. Опираясь на посох, Тор добрался до противоположного берега и, ухватившись за деревце рябины, росшее там, выбрался из потока. Отсюда и пошла поговорка: «Рябина спасла Тора».
Тор с Локи двинулись дальше. Когда они пришли наконец к дому Гейрреда, их поместили на ночлег в козий хлев. «Ведь Тор же к козлам привык», — дерзко пошутил Гейрред.
Тор промолчал, ибо знал, что ничего другого от великанов ждать не приходится. Усталый, опустился он на скамью, стоящую в хлеву. Но не успел он сесть, как скамья начала подниматься к самой крыше. К счастью, в руках у Тора был посох Грид. Чтобы не оказаться прижатым к крыше, уперся Тор посохом в стропила и поставил скамью на место.
Тут раздался жуткий шум, треск и грохот, послышались душераздирающие женские вопли. Оказалось, что под скамьей прятались две дочери Гейрреда; Тор переломил спины им обеим.
Узнав об этом, Гейрред пришел в ярость и велел привести Тора в свою палату — теперь-то он рассчитается с ним сполна за все!
Посреди палаты, в которую привели Тора, пылал огромный костер. Как только Тор вошел, Гейрред щипцами выхватил из огня раскаленный болт и швырнул его в Тора.
Но на Торе были железные рукавицы Грид, и он легко перехватил болт я воздухе, не обжегшись. Гейрред, чтобы защититься, отскочил за железный столб. Тор метнул болт ему вдогонку с такой силой, что он пробил насквозь и столб, и Гейрреда, и стену дома, вылетел далеко за ворота и ушел в землю.
Так честь Асгарда была спасена, а Тор и Локи смогли снова вернуться домой. Но, надо сказать, в тот раз она висела на волоске, и все кончилось хорошо лишь благодаря тем самым доспехам Грид, которые ты только что опробовал, — закончил Улль.
Эрик тяжело вздохнул: интересно, а сумел бы он справиться со всем этим, случись ему оказаться в Ётунхейме одинокому и беззащитному? «Нет, такая задача была бы совершенно невыполнимой, по крайней мере для меня», — подумал он.
Труд ласково улыбнулась мальчику и взяла его за руку.
Глава 16
На следующее утро для Эрика началась новая жизнь. Труд отправилась домой, и они с Уллем остались в Таксдале одни. Поначалу, правда, Эрику было тяжеловато, но он не сдавался. Он хотел доказать — и в первую очередь самому себе, — что сумеет справиться с трудностями. Кроме всего прочего, он ни за что не хотел давать кому бы то ни было повод для насмешек.
Улль оказался замечательным наставником — добрым и — если так можно сказать об асе — человечным. Под его наблюдением Эрик мог упражняться до бесконечности. Было в нем что-то такое, чего зачастую так не хватало мальчику на Земле. Он учил его духу товарищества, любовному отношению к своему делу, стремлению к победе, добиваться которой следует, не изнуряя противника, а превосходя его за счет умения и красивой техники. Воспитание в Эрике всех этих качеств, по-видимому, входило в курс обучения.
По мере занятий между Уллем и его воспитанником возникло и росло теплое дружеское чувство. День и ночь они были вместе, много ходили по лесу, часто охотились, вместе готовили пищу и ели. Сидя по вечерам у огня, они рассказывали друг другу истории о жизни в своих столь непохожих мирах. Рассказы Эрика о жизни на Земле представляли для Улля ничуть не меньший интерес, чем его собственные истории об обитателях Асгарда и Ётунхейма для мальчика.
Время летело незаметно. По ночам Эрик, устав за день от упражнений и новых впечатлений, спал как убитый. Каждое утро его поджидала новая программа.
— А теперь давай немного побегаем, — предлагал Улль, и они вместе срывались с места. — Хорошо! — кричал Улль. — Что ж, ты действительно в этом силен. Только попытайся побыстрее работать ногами и беги полегче — на носках! Прыгаем! — кричал Улль и прыгал сам; Эрик следовал за ним. — Отлично! — радовался Улль. — Я так и знал, что у тебя получится. Просто ты не верил в себя раньше. Надо стремиться вперед всем туловищем, использовать руки и при этом держать равновесие — это так же важно, как толчок ногами!
Слыша эти ободряющие возгласы, Эрик превосходил самого себя и искренне радовался каждому новому успеху. Поддержка Улля помогала ему делать то, о чем он раньше и мечтать не смел.
