какого-нибудь дня рождения, Рождества или семейного сборища. Этот факт многое говорил о Боннерах и о том, что произошло с семьей нефтяного магната с тех пор, как Ченс уехал из Техаса.
Он рассматривал черты молодой женщины: лицо феи, коротко стриженные волосы ярко-розового цвета, между двумя жирными полосами черной подводки синие глаза поблескивали обещанием проказ, которые детектив помнил слишком хорошо. Дикси всегда была милашкой, и самыми красивыми у нее на лице были высокие скулы. Полные губы изогнуты в дьявольской усмешке. Настоящий чертенок, как и описывал отец.
Ченс хмыкнул. Заслуженное наказание для Боригарда Боннера. Так может есть справедливость в этом мире?
— Ребекка? Ребекка!
Ребекка Боннер моргнула.
— Ты слышала хоть слово из того, что я сказала? — раздался раздраженный голос Пуки.
Подруги встретились за ланчем в любимом ресторане старшей из сестер Боннер. Она очень надеялась, что это улучшит ее настроение, но эффект оказался противоположным.
— Да что сегодня с тобой? — требовательно спросила Пуки.
Ребекка покачала головой, понимая, что совершила ошибку. Лучше бы она прошлась по магазинам, купила невообразимо дорогую безделушку и пропустила встречу.
— Никак не пойму, я должно быть заболела.
Пуки закатила глаза.
— Что тебя на самом деле беспокоит? Дети?
Точно не дети. Ребекка никогда не считала отпрысков главным делом в жизни. Они просто должны быть, как большой дом, дорогая машина, фирменная одежда и муж. Няня появилась в доме даже раньше, чем молодая мама вернулась из госпиталя. Ребекка обращала мало внимания на детей, если только они не вопили, как сегодня утром, когда у нее раскалывалась голова от бесконечных мыслей.
— Нет, не дети.
— Что твой урод натворил на этот раз? — Пуки выгнула идеально выщипанную бровь.
— Дело не в Оливере, — пригубила земляничный дайкири Ребекка.
— Конечно, в нем.
— Ты ничего не слышала? — с замиранием сердца спросила Боннер.
У Пуки был нюх на грядущие скандалы, она все всегда узнавала первой. Именно поэтому Ребекка пригласила подругу на ланч. Если пошли слухи, ей хотелось бы первой об этом услышать и в корне пресечь сплетни.
— Ничего, — ответила Пуки и подняла три пальца, хотя никогда не была скаутом. — Не думаю, что разговоры могли пройти мимо меня.
Ребекка очень на это рассчитывала.
— Ты же скажешь мне, если услышишь?
— Конечно, — заверила Пуки встревожено. — А в чем дело? Узнала что-то про Адама?
Адам был мужем подруги. Лысеющий, пузатый, под сорок, юрист лучшей компании в городе. Он поддерживал уровень жизни Пуки даже на более высоком уровне, чем та привыкла с детства. Принимая во внимание, что семья подруги относилась к сливкам Хьюстона, это говорило о многом.
— Так что с тобой происходит? — спросила Пуки с усмешкой, наклоняясь к подруге. — Давай, смелее. Кто он?
Ребекка покачала головой и попыталась отмахнуться от ее приставаний. Вот бы Пуки удивилась, если бы узнала, что у подруги несколько месяцев не было мужчины, за исключением мужа. Пуки постоянно меняла сердечные привязанности, как и все в их окружении.
— Не таись, мы с тобой никогда не имели секретов друг от друга.
До чего же наивная! Каждый человек имеет секреты, а умные таятся даже от лучших друзей.
— Я тебе рассказывала о тренере по пилатесу, — изобразила обиду Пуки.
— Честно, ничего такого нет, — призналась Ребекка, чувствуя себя еще хуже.
Даже с Оливером, кроме одной ночи, когда он вел себя более чем странно. Она попыталась поскорее отделаться от ненавистных воспоминаний о занятиях любовью с мужем. Между ними ни разу не было ничего, что стоило вспоминать. Интимные отношения в их семье напоминали захват конкурирующей фирмы.
— Оливер ведет себя как-то подозрительно, — доверительно начала Ребекка, не видя вреда в признании очевидного.
Подруга выгнула брови, словно спрашивая, что еще можно сказать.
— Если это не женщина…
— Что-то связанное с работой. Думаю, все дело в этом. У мужа пунктик насчет побед.
Ребекка считала, что для Оливера погоня была сродни оргазму. Казалось, секс его не очень интересовал. Может только с ней?
Пуки прищурилась, изучая выражение лица подруги.
— Так это не мужчина? Да ладно, я уже видела у тебя подобный взгляд.
Ребекка застонала, зная, что та будет ее допытывать, пока не получит в ответ хоть что-то.
— Я думаю о Ченсе Уокере, — призналась она и приготовилась к реакции подруги.
Наконец принесли его обычный завтрак: несколько кусочков ветчины с косточкой, слегка обжаренная с двух сторон яичница, хашбрауны и тост из цельнозернового хлеба с ежевичным джемом. Ченс отодвинул фото в сторону и погладывал на него время от времени, пока ел.
Если он не ошибался, то фотография сделана одиннадцать лет назад. Кто знает насколько изменилась Дикси Боннер. Скорее всего, она выглядит еще более вызывающе.
Вспомнив о маленьком дьяволенке, каким он ее знал, Ченс покачал головой. Узнают ли они друг друга при встрече?
— Подружка? — спросила официантка и чуть сдвинулась, чтобы лучше рассмотреть снимок.
— Не дай Бог! На самом деле, она — мое новое дело. Может ты ее видела? Девушка сейчас на одиннадцать лет старше.
Лидия — коренастая женщина в возрасте — покачала головой.
— Извини, нет. Поверь, я бы не забыла, если волосы до сих пор остались того же цвета.
— У меня такое чувство, что эта штучка перепробовала всю палитру, — буркнул он, глядя на фото Дикси.
— Похоже, ты ее знаешь.
— Знал, когда ей было двенадцать, — со смешком покачал головой Ченс. — Уже тогда девчонка была сорви-головой. Я думал, что она вырастет и станет похожей на сестру.
Лидия вскинула бровь.
— Да, я встречался со старшей сестрой.
Сожаление в голосе удивило его самого. Не из-за того, что не женился на Ребекке, а потому что все так плохо закончилось.
— Первая любовь?
— Наверное. Она уехала учиться в колледж на Восток и встретила другого… — Более подходящего. — Теперь в Хьюстоне у нее трое детей и муж — преуспевающий юрист.
Лидия положила ладонь на плечо Ченсу.
— Что-то подсказывает мне, сынок, что без нее тебе лучше.
— Нисколько в этом не сомневаюсь, — рассмеялся он.
— Завернуть остатки ветчины для Боригарда? — поинтересовалась официантка, убирая со стола.
— Да, пожалуйста.
Ченс сложил бумаги, включая фотографию Дикси, в конверт, допил кофе и со свертком в каждой руке направился к пикапу.
Пес расправился с горкой ветчины одним махом и с надеждой ждал продолжения.
Ченс завел машину:
