сказать о результатах операции.
Майор Фриватт потерял самообладание. Он пока ни с кем не делился своими сомнениями, но они все больше мучили его. Однако он еще верил, что операция «Ксавир» продолжается, что Текстер молчит из предосторожности, чтобы не выдать местонахождения своей группы. С этой искоркой надежды майор Фриватт ждал известий.
Так прошла неделя, вероятно, самая длинная в жизни майора Фриватта. Впрочем, ждал не только он. Ждал весь разведцентр в Беловеже, посвященный в секрет операции «Ксавир», ждало командование люфтваффе. Генерал Штудент несколько раз звонил по телефону майору Фриватту, требуя известий о группе Текстера. Но откуда их взять? Майор Фриватт, Завелли и другие офицеры штаба ломали голову: что же случилось с диверсионной группой?
Капитана Денгеля вызвали в Беловеж для отчета, но он знал столько же, сколько и все остальные. Фриватт потребовал произвести аэрофотосъемку замка в Дравиньске. Посланный туда разведывательный самолет был встречен огнем зениток и едва сумел уйти от истребителей. Когда проявили пленку, то увидели, что замок имеет тот же вид, что и перед операцией «Ксавир».
Фриватт терялся в догадках, делая различные предположения. Вместе с Завелли, Клаузером и Денгелем он обстоятельно разобрал все детали плана операции. Были найдены лишь мелкие недостатки и упущения. Но что же случилось? Фриватт не мог дать ответа на этот вопрос. О том, что скажет о провалившейся операции командование люфтваффе, он не хотел даже и думать. Каждый день он ждал вызова в ставку Геринга.
Прошло четырнадцать дней после того, как группа Текстера вылетела на выполнение задания. Радист Юнг, как обычно, дежурил около радиостанции. Лейтенант Иорст корпел над расшифровкой очередного донесения. И вдруг в эфире раздался сигнал вызова их радиостанции. Радист настроился на волну и стал механически записывать. По окончании передачи он подал зашифрованный текст Иорсту. У лее первые слова телеграммы взбудоражили Иорста, и, хотя была поздняя ночь, он дрожащей рукой набрал номер телефона майора Фриватта. Услышав его заспанный голос, Иорст доложил:
— Герр майор, получено известие, касающееся операции «Ксавир»…
Не прошло и нескольких минут, как запыхавшийся Фриватт появился в шифровальной комнате и через плечо Иорста прочитал шифрограмму: «Прибыл солдат из группы капитана Текстера. Посылаем его к вам 'шторхом'. Подготовьте посадочную площадку».
Фриватт потянулся к телефонной трубке, позвонил Завелли, Денгелю, Клаузеру, командиру батальона охраны. Около дворца началось движение. На посадочной площадке в парке, рядом с охотничьим домиком, солдаты разложили костры и установили несколько автомашин, фары которых должны были освещать узкую поляну, на которую садились «шторхи».
Дрожа от холода, Фриватт и другие офицеры стояли на поляне в ожидании самолета с необычным пассажиром. Наконец послышался слабый рокот мотора. Пилот сделал один-два круга, снизил самолет и мастерски посадил его на поляну.
Фриватт подбежал к самолету. С заднего сиденья вылез человек в толстом комбинезоне, соскочил на землю и, стараясь встать по стойке «смирно», хриплым голосом отрапортовал:
— Герр майор, фельдфебель Барт вернулся с задания…
— Хорошо, хорошо… Это потом…— дрожащим от волнения голосом ответил Фриватт, помогая ему снять комбинезон.
Офицеры окружили Барта и повели во дворец.
Штангер, разбуженный суматохой и шумом мотора самолета, подошел к окну и внимательно наблюдал за происходившим. Вот офицеры направились к подъезду. Среди них Штангер с трудом узнал диверсанта из группы Текстера.
Когда все вошли в кабинет, Фриватт, Завелли и остальные офицеры долго молча смотрели на Барта или, верней, на его подобие. В нем едва можно было узнать того бравого солдата, который две недели назад вылетел отсюда на выполнение операции «Ксавир». Это был истощенный, обросший щетиной человек в рваном и грязном мундире. Усевшись в кресло, он жадно затянулся сигаретой, опустил голову и молчал. И это молчание было красноречивее самых горьких, печальных слов.
— Все?… — наконец выдавил из себя Фриватт.
— Не знаю, герр майор… В самом деле не знаю… — Барт поднял голову и посмотрел на собравшихся взглядом человека, который много пережил.
— Что произошло с вами? Докладывайте, — прервал тягостное молчание майор Завелли.
И Барт начал рассказ об эпилоге операции «Ксавир», о том, что не мог предусмотреть Фриватт, составляя свой план.
— Мы вылетели в двадцать два часа. Полет проходил нормально. Зенитная артиллерия стреляла неточно, и мы потешались над Иванами, которые бестолку изводят боеприпасы. Через полчаса полета штурман подал сигнал «Внимание». Внизу мы заметили огонь от костров и слабое мигание карманного фонарика. Потом был прыжок и приземление. Мы собирались до утра, никто не потерялся. Отошли на несколько километров от места приземления и затаились на день в лесных дебрях…
— Тот человек, который подавал сигналы на поляне, пошел вместе с вами? — спросил Фриватт.
— Нет. Он о чем-то поговорил с капитаном Текстером и затем сразу же ушел. До вечера мы спали. Выступили с наступлением темноты. Проводник вел нас уверенно. Утром мы были уже в нескольких километрах от этого проклятого замка. Слышался рокот приземлявшихся за лесом самолетов. Мы опять провели целый день в укрытии. Сначала на разведку ходил сам проводник, потом с ним пошел капитан и еще один из наших. Вернулись они лишь вечером и привели с собой крестьянина, кажется лесника. Капитан Текстер и проводник допросили его. Лесник знал немного, только то, что подходы к замку не охраняются и до него можно добраться без особого труда.
— Как с ним поступили? — прервал его Клаузер.
— Двое наших отвели его в глубь леса и прикончили без шума… С наступлением ночи капитан Текстер напомнил задачи каждой пятерке, и мы выступили на выполнение задания. Лес кончился. Пройдя по заросшему парку, мы наконец достигли кладбища и часовни. Впереди виднелся темный силуэт замка. Капитан и проводник открыли двери часовни. Мы вошли. Пахло затхлостью и мышами. Проводник указал на плиту, закрывавшую вход в склеп. Это был тяжелый каменный блок, и мы с трудом отодвинули его. Под плитой открылся черный провал, из которого в нос ударило спертым воздухом…
— Караулов не заметили? — спросил майор Фриватт.
— Никого. Абсолютная тишина. Капитан пошептался еще немного с командирами пятерок. Я и Грайнерт получили задачу — охранять часовню, а точнее, прикрывать всех при возвращении. У нас было два ручных пулемета, запасные магазины и рация. В случае атаки мы должны были задержать русских пулеметным огнем и дать возможность группе отступить в парк, а затем в лес…
Казалось, слушатели застыли в своих креслах, забыв о погасших сигаретах, трубках и сигарах. А Барт монотонным голосом продолжал:
— Капитан и проводник спустились в подземелье, а за ними и остальные. Наверху остались только я и Грайнерт. Мы установили пулеметы. С беспокойством…
— Который был час? — прервал его Завелли.
— Без десяти два. Итак, мы с беспокойством вслушивались в ночь и старались хоть что-то разглядеть в окружавшей нас темноте. Ничего подозрительного мы не слышали… Я машинально взглянул на часы: было ровно два часа двадцать три минуты. И вдруг откуда-то из глубины этого мерзкого подземелья до нас донесся приглушенный гул сильного взрыва, а через мгновение мне послышались отдаленные автоматные очереди. Правда, во втором я не совсем уверен. И сразу, как по команде, небо вокруг замка вспыхнуло от десятка ракет. В их свете мы увидели, как к часовне бегут русские. Их было много. «Генрих, бей по ним!» — крикнул я Грайнерту, и мы открыли огонь из пулеметов. Над головой засвистели пули. Мы дали еще несколько очередей и бросились бежать, так как русские были уже рядом… В парке слышались крики, стрельба. В общем, мы попали в пекло. Я расстрелял весь магазин, выбросил пулемет и схватился за «шмайсер». Генрих был ранен в ключицу… Я до сих пор не могу поверить, что выбрался оттуда… Генриха ранило…
