Окно выходит в белые деревья...

«Людей неинтересных в мире нет…»

С. Преображенскому

Людей неинтересных в мире нет
Их судьбы — как истории планет.
У каждой все особое, свое,
и нет планет, похожих на нее.

А если кто-то незаметно жил
и с этой незаметностью дружил,
он интересен был среди людей
самой неинтересностью своей.

У каждого — свой тайный личный мир.
Есть в мире этом самый лучший миг.
Есть в мире этом самый страшный час,
но это все неведомо для нас.

И если умирает человек,
с ним умирает первый его снег,
и первый поцелуй, и первый бой…
Все это забирает он с собой.

Да, остаются книги и мосты,
машины и художников холсты,
да, многому остаться суждено,
но что-то ведь уходит все равно!

Таков закон безжалостной игры.
Не люди умирают, а миры.
Людей мы помним, грешных и земных.
А что мы знали, в сущности, о них?

Что знаем мы про братьев, про друзей,
что знаем о единственной своей?
И про отца родного своего
мы, зная все, не знаем ничего.

Уходят люди… Их не возвратить.
Их тайные миры не возродить.
И каждый раз мне хочется опять
от этой невозвратности кричать.

18 Февраля 1961

Бакуриани

«Я не сдаюсь, но все-таки сдаю…»

Я не сдаюсь, но все-таки сдаю.
Я в руки брать перо перестаю,
и на мои усталые уста
пугающе нисходит немота.

Но слышу я, улегшийся в постель,
как что-то хочет сообщить метель
и как трамваи в шуме снеговом
звенят печально — каждый о своем.

Пытаются шептать клочки афиш,
пытается кричать железо крыш,
и в трубах петь пытается вода,
и так мычат бессильно провода.

И люди тоже, если плохо им,
не могут рассказать всего другим,
наедине с собой они молчат
или вот так же горестно мычат.

И вот я снова за столом своим.
Я как возможность высказаться им.
А высказать других, о них скорбя,
и есть возможность высказать себя.

18 февраля 1961

Бакуриани