замечательные советы. Ведь в свое время именно эта дворцовая пьян предложила батальон 'убийц' Кохлера развернуть в бригаду, так как в скором времени Министерство внутренних дел Империи ожидают страшные времена.
Тогда я удивленно раскрыл и долго не мог закрыть свой рот на это Сашкино высказывание о страшных временах для МВД Империи, так как до того времени еще не принял окончательного решения, что же делать с Катрин.
А майор Кохлер восторженно посмотрел на моего белобрысого адъютанта и подумал о том, что в этом парне имеется нечто такое, чего не может быть в простых людях. Затем мы оба практически одновременно решили, что в Сашкином роме имеются некие полезные ингредиенты, которые в этом алкаше пробуждают ясновидение и пророчество. Ведь, когда Сашка Хлыщ трезв, то становится остолоп-остолопом, ничего не понимает и ничего не соображает, способен только на то, чтобы девке под юбку залезть. Ну, никаких проблесков государственного мышления!
Уезжая Кохлер, со мной он оставил капитана Митчелла, которому я уже подготовил новое назначение, но сейчас об этом было бы еще рано говорить, пусть Анастасия поломает голову над тем, в кого же именно я ее персонального хахаля хочу превратить. Тем более сам капитан уже не раз ко мне подходил и слезно умолял защитить его от Анастасии, которая пользуется его любовью, но не любит.
Я связался с полковником Герцегом и поинтересовался, как у него обстоят дела и готов ли его гномий полк к выступлению. На что мой наставник и телохранитель радостно прохрюкал о том, что все в порядке, гномий хирд уже высаживается вблизи цели, что в данный момент гномы разгружают свое тяжелое вооружение.
Услышав, о чем я переговариваюсь с полковником Герцегом, капитан Митчелл что-то прокомандовал по внутренней связи офицерам и бойцам своей роты 'убийц', которые тотчас же засуетились и начали собираться в дорогу, один за другим подтягиваясь к своим гравитационным бронетранспортерам и грузовикам.
По разговорнику Герцег сообщил мне, что его хирд приземлился прямо на ВВП учебного лагеря Внутренних войск МВД Империи, что он потребовал, чтобы все воинские подразделения лагеря сложили оружие и сдались бы его воинам. Но тут же горестно добавил, что этого, вероятнее всего не произойдет, ведь в его хирде было четыре с половиной тысячи гномов воинов, пятнадцать орудий полкового и дивизионного калибра, сто бронемашин, но ни одного истребителя или штурмовика для прикрытия своих сил воздуха или штурмовки позиций противника.
Рота Митчелла прибыла на место расположения центрального лагеря Внутренних войск МВД Империи перед самым рассветом. Еще в предутренней темноте я встретился с полковником Герцегом, которого до этого момента никогда не видел таким встревоженным и озлобленным гномом. Он провел меня на центральный командный пункт управления войсками. Оказавшись в штабном модуле бронетранспортера, я первым делом попросил себе горячего кофе, а потом уткнулся носом в штабной терминал, чтобы ознакомиться с обстановкой.
Одного взгляда на экран терминала было достаточно, чтобы догадаться о том, что Катрин Наливайко находится в лагере и лично руководит расстановкой обороняющихся войск. Было смешно и горестно наблюдать за тем, как только что занявшее оборонительное укрепление подразделение внутренних войск тут же его покидало, чтобы переместиться в совершенно другое место. Причем, по дороге это подразделение лоб в лоб сталкивалось с другой частью, которое также меняло свою позицию.
Но внутренние войска имели прекрасную военную подготовку, офицеры великолепно знали свое дело. Они потихоньку забирали командование войсками в свои руки, возвращаясь к ранее разработанным планам и схемам обороны лагеря. Вскоре и паника в лагере прекратилась, воинская дисциплина и профессиональная подготовка сделали свое дело. Перед нами находилась дивизия внутренних войск Империи, готовая к обороне со всеми полагающимися атрибутам оборонительной позиции — пулеметными и ракетными гнездами, огневыми позициями артиллерийских и энергетических орудий, колесными и гусеничными бронеавтомобилями, зенитными батареями, а также двумя батальонами устаревших тяжелых танков.
Внезапное падение на пол кофейной чашки и звук ее осколков, разлетающихся по комнате, привело меня в чувство реальности.
Наша атака этого противника была смерти подобна!
Слишком мало нас оказалась!
Четыре тысячи супер солдат гномов не смогут долго обороняться, если на них бросятся почти двадцать тысяч солдат внутренних войск под воздушным прикрытие двадцати современных штурмовиков. Два часа штурмовики, наверняка, покончат с моими солдатами, и некому будет пленить некогда прекрасную и очаровательную Катрин Наливайко и ее любовника Брит Йорка. От понимания всей этой ситуации у меня задрожали руки, холодные струйки пота побежали по моей спине. Пьяный Сашка и на этот раз проявил проницательно, догадался о том, с кем мне сейчас хотелось бы переговорить. Он нагло моих дрожащих рук забрал разговорник, набрал номер и, не спрашивая разрешения, соединил меня с генералом Мольтом, который почему-то в эту ночь еще не ложился спать.
По всей очевидности, этот гений военного искусства, пока меня замещал на посту Регента Империи, совал свой нас в мой личный архив документов и многое из них узнал. Как вы понимаете, в этих документах я высказывал некоторые мысли не для широкой публики. Свою речь генералиссимус Мольт начал словами:
— Ну. Как Демократической Республике Кальции ты яиц еще не надрал? Месяцев шесть — восемь тебе предстоит драться с регулярными частями НОАК, а потом года три-четыре будешь выщипывать из своей задницы партизанские занозы. Правда урановое топливо к этому времени ты будешь получать на на регулярной основе. Так, в какое же дерьмо ты снова попал, дорогой мой ученик? И почему этот великий гномий хирд сегодня оказался под самой задницей Брита Йорка? По всей очевидности, полковнику Герцегу тоже захотелось стать еще одним имперским генералиссимусом, но только гномьем? Так скажи, этой своей старой и любимой сволочи, что война — это не его, а мое искусство, что ему нечего лезть в полководцы, когда твоя судьба — это доживать свой век гномом-миллиардером.
Надо обладать страшным и одновременно бесстрашным характером, чтобы в небольшую единицу времени на широкую публику выдать столько государственных секретов! Да, за одно только касание к малой части этой информации людей расстреливали или вешали без суда и трибунала.
Один только алкаш Сашка мгновенно осознал важность и значимость этого момента! Он тут же схватил в руки грифельный карандаш и записную книжку, чтобы, время от времени слюнявя языком грифель чернильного карандаша, заносить в список подозрительных лиц имена людей, имевших глупость оказаться в настоящий момент в штабном бронеавтомобиле. Время от времени он многозначительно поглядывал на меня, словно советовался по вопросу, как будем поступать с тем или иным человеком, то есть будем его вешать или расстреливать? Естественно через секунду в салоне штабной машины никого не было, последним поймали Герцега, который хотел бежать через трюмный спасательный люк.
К тому моменту и у меня самого созрела небольшая идея и, провернув ее раза два в голове, в форме устного приказа я изложил ее содержание полковнику гному. А затем снова развернулся в сторону разговорника, откуда продолжал вещать генералиссимус, чтобы сделать небольшое заявление. Я тут же сказал этому маразматику генералиссимусу о том, чтобы он тут же заткнулся. Посоветовал ему, чтобы он в ближайшие полчаса поднял бы в воздух имперскую ударно-штурмовую авиадивизию и ударил бы по этому гребаному лагерю внутренних войск. А в заключение разговора тихо добавил, что, если генералиссимус этого не сделает, то по завершению операции Поли будет на три дня отдана растерзание имперским солдатам. Когда разговорник, наконец-то, замолчал и вокруг меня стало тихо, то я понял, что мой ультиматум достиг своей цели!
Как я уже говорил, наш противник, дивизия внутренних войск, давно занял оборонительные позиции и с того времени молчал, внимательно наблюдая за нашими передвижениями и действиями. Министр Катрин Наливайко и ее заместитель Брит Йорк, исходя из сложившейся обстановки, были полностью уверены в своем превосходстве, и в этой связи, по всей очевидности ожидали, парламентеров с нашей стороны.
В какой-то момент, без предварительной подготовки и выстрелов, в полный рост поднялся гномий
