— Потому что в семью, которую я себе давно присмотрел, воплотился твой дружок Геков! — рявкнул Свин.
— Ой ли? — не поверил Чадов.
Свин возмущенно хрюкнул и выпростался из пледа. Он хотел еще что-то сказать, но остановился. Я скорее почувствовал, чем увидел, что в его голове идет процесс осмысления.
— Так почему вы прервали процесс очищения от грехов, офицер Свин? — повторил свой вопрос Чадов.
На его лице не было и тени глумливости. Мне даже показалось, что он ожидает ответа больше, чем я. Свин, между тем, закончил стучать полушариями мозга друг об друга, откашлялся и вкрадчиво начал:
— Значит, ты спрашиваешь, почему я решил остаться в этом теле еще на несколько лет? Ладно, я отвечу. Но прежде ты ответь мне на один вопрос. Ты любил Гека?
— Что?! — устало поднял брови Чадов.
— Не строй из себя школьника… Ты сканировал наши ауры — я сделал то же самое. У тебя там ясно видно, что к Гекову ты относился не просто как к товарищу по работе. Да и он к тебе тоже.
— Как много нам открытий чудных… — начал я, но Свин сурово посмотрел на меня, и я понял, что мне лучше замолчать.
— Ты любил его, — продолжал Свин, — а он любил тебя. И вы оба мечтали об одном.
— Между нами ничего не было, — хмуро произнес Чадов.
— Не было, — согласился Свин. — Хотя вам очень хотелось. Но вы боялись признаться друг другу в своих чувствах. Потому что они противоречили правилам Службы Справедливости.
— Все правила Службы Справедливости разумны, логичны и соответствуют законам Вселенной, — заученно отбарабанил Чадов.
— Верно. Они разумны, логичны и соответствуют. Но они не смогли дать тебе счастье. И Геку — тоже. Так вот, я отвечаю тебе на твой вопрос. Я прервал свой процесс очищения, потому что хочу счастья. Здесь и сейчас, а не в будущей жизни. Согласен, мой поступок неразумен и нелогичен. Я сделал так просто потому, что захотел, потому, что чувствовал, что это принесет мне счастье. Я наплевал на правила — ну и бес с ними! Я сам себе правило. Может, я ошибаюсь. Но если я ошибаюсь, а буду счастливым — то и пусть ошибаюсь! Полагаю, подобным образом думал и офицер Цветков, когда принимал решение оставить Испанию и вернуться в Россию. Тебе все понятно?
Чадов глубоко вздохнул и, глядя в пол, произнес:
— Офицер Свин, офицер Цветков, вы арестованы. Станьте, пожалуйста, к стене и положите руки на голову. Через пять минут сюда подъедет дежурный патруль Службы Справедливости и заберет вас.
Свин спрыгнул с дивана и громко выпустил воздух из кишечника.
— Иметь хотел я твой патруль… Мы уходим.
— Вы не можете уйти! — крикнул Чадов. — Вы арестованы!
— Мы уходим, — подтвердил я, поднимаясь с кресла.
— Я буду вынужден применить оружие, — прохрипел Чадов.
Я подошел к открытой двери. Свин простучал копытами о паркет и стал рядом со мной. Сзади раздался скрежещущий звук: Чадов взвел боек своего пистолета и направил дуло нам в спину.
— Предупреждаю последний раз! Еще один шаг — и я начну стрелять!
— Знаешь, — задумчиво сказал Свин, — эта ситуация больше нужна тебе, чем нам. Ты всю жизнь следовал правилам. И остаток ее проживешь тоже по правилам. Но они тяготят тебя. И тебе хочется, очень хочется увидеть, можно ли нарушить правила и быть счастливым. Поэтому мы нужны тебе живыми — хотя бы для того, чтобы ты смог понять себя. Поэтому ты не выстрелишь.
— Выстрелю! — сипло произнес Чадов, и я уловил в его голосе нотки сомнения.
— Не выстрелишь…
Свежий ветер бил мне в лицо, обдувал рыло Свина. Мы заглядывали в лицо новой жизни: неведомой, пугающей, но прекрасной. В затылок же нам смотрело дуло пистолета. Свин посмотрел на меня и осклабился:
— В этом весь кайф, верно?
— Все только начинается, — кивнул я.
Мы набрали в легкие воздух и шагнули в распахнутую дверь…
