станет равной ей, но она вспоминала себя, и не могла не радоваться схожести мыслей, той же властности, той же надменности материнства. Иддвелга и Чимурен, юницы, тоже чуяли это и признавали в Итии Старшую.
По стволу вскарабкался Дельта и уселся рядом с девушкой. Он предвкушал переселение, новую еду и новую охоту. Много свободного пространства. Ития, его супруга, решит родить много детей, так много, что будет совокупляться со всеми мужьями прайда.
Лилен засмеялась и пихнула его в бок кулаком. Дельта полушутливо зашипел.
«Кто станет говорить с ними? — подумала она для себя, не для нукт. — Я же не смогу, если буду сниматься…» До крайности неприятно было представлять, как её настоятельно попросят. Кроме неё некому. Где он, тот, с кем согласны говорить матери прайдов? На свете и в лучшие времена отыскивалось всего пять-семь человек мастеров.
А на кого рассчитывали папа и Игорь, когда договаривались? Уж точно не на Лилен. И Игорь вряд ли собирался улететь насовсем на свой Урал, оставив папу единственным мастером.
Всё это тревожило.
Нужно было пойти и обсудить с дядей Игорем не только это, но и кучу других вещей. Запрос на получение индикарты Урала давно выслали, но ответ ещё не пришёл. Семитерране волокиты не любили, у них всё делалось быстро или не делалось вообще, и потому у Лилен на душе скребли кошки. Конечно, слова Игоря и Анжелы имели вес, но обычно поручителей требовалось больше, а Майк ещё сам не закончил с оформлением. А вдруг что-то случилось? Изменились правила? Лилен не сомневалась, что легко сдаст экзамен по языку — кто знает, что семитерране спросят на психологическом тестировании?
Пойти и поговорить, всё выяснить — чего проще. Но там бродит Чигракова, со своим бархатным взглядом, цепким и изучающим, с плавными движениями сытой львицы. Лилен порой казалось, что Таис любит женщин и просто хочет её, но интерес семитерранки меньше всего походил на вожделение.
Чего ей нужно?
Лилен не боялась. Никогда не замечала за собой трусости. Тем более нечего было бояться у себя дома, в питомнике. Что, кроме орбитальной бомбардировки, может угрожать мастеру, окружённому драконами?
…Чигракова знает, что.
Обещала сказать — но, закончив допрос, тут же ушла составлять какие-то документы. Отчёт, наверное… И словно забыла о существовании Лилен.
«Лакуна в мульти-поле», — подумала девушка и попыталась представить, как это.
Ей подсказали.
Гигантская, всеобъемлющая, захлёстывающая землю и небо от горизонта до горизонта психоэнергетическая волна поднялась и стала. Скрывшаяся за нею Нитокрис издала глухой рык, похожий на отдалённый гром.
Волна не была мыслью. Ощущения, впечатления, данные всех рецепторов нукты, от привычного зрения до таких чувств, которым люди не имели названий — всё это переменялось, обновлялось, двигалось, всё это было жизнью и не имело конца.
А потом явилось ничто: бьющиеся, пульсирующие живые волны распались, как гнилая ткань. Возник провал. Пустота. Она продержалась некоторое время и ушла, не выдержав соперничества с буйством жизни, но ужас ОТСУТСТВИЯ таял долго, отдаваясь колотьём в груди.
«Лакуна, — повторила Нитокрис, раздумчиво, не торопясь. — Словами говорится так? Я запомню».
Лилен сглотнула. Дельта вытянул хвост за её спиной, заподозрив, что мягкокожая женщина ухитрится упасть с ветки. Та оперлась на угловатое чёрное плечо. Нитокрис смотрела снизу.
«Отчего такое бывает?»
Великая Мать не знала.
«А Таис говорит, что знает», — не удержалась Лилен.
Морда нуктихи медленно поднялась ближе.
«Мягкокожие бывают разных пород. С иными можно поговорить. Иные этого не заслуживают. Иные разговаривать не способны. Эта новая женщина издалека — она похожа на тебя».
— Что?! — вот уж такого Лилен не ожидала услышать. С виду маленькие мягкокожие существа для нукт были настолько же одинаковыми, как нукты — для людей. Драконам приходилось учиться замечать цвет волос и кожи. Навряд ли Нитокрис имела в виду, что они с Таисией обе светловолосы — но больше у них не было ничего общего.
Мысли Старшей окрасились чем-то похожим на смех.
«Как среди мужчин выбираешь первого мужа? Как среди мягкокожих выбираешь собеседника? Не всякий пригоден».
Лилен подалась вперёд, рискуя свалиться.
«Таисия — мастер?!»
Нет. Она не собеседница никому.
«Но если?»
Возможно. Приди она юной в Джеймсон, с мечтой найти спутника из числа детей Нитокрис, и к ней бы вышел славный острозубый мужчина, умеющий защищать. Возможно…
Пытаясь разобраться в теряющих оформленность мыслях нуктихи, Лилен потёрла виски. Встряхнулась. Нахмурилась.
Нитокрис думала: новая женщина сказала смущающие слова. Мягкокожая, прибывшая издалека, не походит на прочих. И может знать то, чего не знает она, Великая Мать.
— Не нравится мне этот текст… — самоуглублённо пел Майк, не поднимая взгляда от электронной бумаги. — Не нравится мне этот текст…
Лилен постояла в дверях, глядя, как режиссёр сдувает падающие на нос пряди. Подумала, что Макферсону дали новую игрушку. Вот он сидит, вертит её так и эдак, как дитя малое, и ничего больше его не волнует. Была старая игрушка, детектив с двойным убийством — надоела. Бросил, не доиграв…
Всё-таки не в ушах дело. Не во внешности.
Творческий человек, да…
— А где дядя Игорь? — спросила Лилен. Вопрос пришлось повторить, громче и отчётливее, потому что Майк не сразу осознал присутствие в комнате кого-то нового.
— Втроём уехали в посёлок. То есть оба Мариненко и местра Чигракова.
— Зачем? — она больше подумала вслух, чем спросила, но Майк неожиданно оказался в курсе.
— Пока единственная зацепка — экраноплан, про который ты вспомнила, — сказал он, осторожно потирая уставшие от работы глаза. — Его пытаются идентифицировать. Сначала местер Игорь просто позвонил, и ему ответили, что сканеры ничего не записали. Никакого экраноплана не было. Но местра Анжела заподозрила, что в полиции что-то знают и боятся. И, может быть, при личном разговоре скажут. Затереть записи-то — плёвое дело…
Лилен поскребла ногтем дверной косяк. На душе стало легче. И Майку не надоело искать разгадку, и жутковатая Таис действует.
«Она — добьётся».
Если Таисии Чиграковой что-то потребуется узнать… уж на что сама Лилен нервно устойчива, а противиться не смогла.
Час назад ей начинало казаться, что всем всё равно. Дело уберут подальше, забудут, спишут, получится, что мама и папа умерли сами, всё нормально, и очень злой женщине Лилен некому окажется мстить…
— А что ты делаешь?
Майк с хрустом потянулся, перегнувшись через спинку кресла назад. Блеснул улыбкой, горделивой и любящей, как мать над ребёнком.
— Сценарий правлю.
Лилен без лишних слов пододвинула табурет и уселась рядом.
— Сайрус Ривера у Ли подчёркнуто страшный, — охотно стал объяснять Майк; он подустал, хватка
