посмотрела, и она сразу выздоравливать стала! И сразу улетела домой, потому что если уж начал выздоравливать, так всё, в обратку не ляжешь! И теперь она дома живёт!»
«Вась, — устало отвечала Света. — Динара умерла».
Когда знаешь, что жить тебе отмерено тринадцать лет, это очень способствует взрослению.
Синдром Мура.
Он же синдром внешних территорий.
…Раз в полгода приезжали родители. Привозили ненужное, смотрели на Свету и плакали украдкой; она всё собиралась сказать, чтобы не приезжали больше и не мучились, но никак не решалась. Она уже раз попала в статистику: из скольких-то родившихся на колониях один ребёнок предрасположен. Только на Терре-без-номера не рождаются мурята, потому что она слишком похожа на Землю; и Урал арендовал здесь землю под лечебницу.
Может, Света Тихорецкая опять попадёт в статистику.
Никто не умеет лечить синдром Мура.
Но дети Урала выздоравливают чаще.
…В тот час у неё не было сил обращать на что-то внимание. Вяло текла единственная мысль: она умучилась сидеть, надо расправить матрасик на скамейке и лечь поспать. Придёт нянечка — не станет будить. Вызовет каталку и увезёт в палату. Но чтобы расправить матрасик, надо было сначала с него встать, а для этого — сосредоточиться, поднять голову со скамейкиной спинки, спустить ноги наземь, выключить видеокнигу и убрать браслетник… слишком уж много всего. Света думала, что так и заснёт сейчас сидя, и по всему телу пойдут синяки.
А потом произошло чудо.
Кто-то шёл по аллее. Медсестра или доктор. Незнакомая женщина. Туки-тук — стучали аккуратные каблуки, и вся она была аккуратная, свежая и удивительно красивая, хоть вовсе не молодая. По белому халату, накинутому поверх серого делового костюма, скользили солнечные пятна. И глаза были серые, ясные, с солнечными зайчиками внутри. Незнакомая доктор была небольшого роста, но почему-то сначала Света увидела только её. Лишь потом различила, что женщина не одна, и поторопилась натянуть капюшон. Два парня вышагивали следом, такие здоровенные, что от одного взгляда делалось неуютно. Уж точно не из докторов. Один с тёмными короткими волосами, другой — с длинными, ярко-жёлтыми, как солнечные лучи.
Возле светиной скамейки они остановились и поздоровались. Как будто бы к Свете и шли.
Неожиданно расхотелось спать. Откуда ни возьмись появились силы.
Света подумала, что от волнения.
— Я баба Тиша, Светочка, — сказала ясноглазая женщина. — Это Костя Полетаев, ещё его зовут Солнце. Он прямиком с Третьей Терры, разгромил там бандитское логово. А до этого воевал с пиратами.
— Ну что вы, в самом деле, Алентипална… — сконфузился Солнце.
— Юра Этцер, — самолично представился второй, черноволосый. — Кайман, — и подмигнул. Глаза у него были разные — не цветом, а формой. Один нормальный, второй раскосый. Удивительным образом это его даже красило.
— Про Юру я рассказывать не буду, — сощурилась Алентипална. — Он — тайна.
Света забывала дышать. Как-то не вышло начать бояться, а что ещё тут чувствовать, она не знала. Даже удивления не было.
С ней должно было случиться чудо — и оно случалось.
— Мы пришли к тебе.
И Солнце повторил эхом, присев на корточки рядом со скамейкой, глядя улыбчиво:
— Мы пришли за тобой, — а потом вдруг сгрёб её в охапку и устроил у себя на руках, как зверёныша; она и вскрикнуть не успела. Таращилась на них почти невежливо. Руки Солнца, по-настоящему горячие, обжигали бока сквозь кофту. Алентипална накрыла лапку девочки, вцепившуюся в солнечное плечо, своей маленькой белой кистью.
«Это Волшебная Бабушка, — поняла Света. — Это не сказка. Это она и есть. Волшебная Бабушка».
Не получалось поверить.
«Это значит, я выздоровею?»
Баба Тиша смотрела, улыбаясь волшебной улыбкой, и в глазах её отражались деревья и небо.
— Мурятам нельзя мороженое… — повторила Света.
— Вот и ешь, — сказал Кайман. — За всех.
Солнце посмотрел на него с укоризной.
— А Синий Птиц тоже здесь? — внезапно спросила Света.
— Вроде, да, — поморщился Костя. — Он-то тебе зачем?
— Выпускной, — сурово ответила она, облизывая ложку.
— Чего? — не понял Юра.
— Эх ты, Крокодилыч, — с удовольствием укорил Солнце. — Забыл?
— Забыл, — повинился тот. — Прости, Свет. Ты ж из нас самый взрослый человечек, я и забыл, что ты ещё учишься…
— Синий Птиц, — сказала Света, — в прошлом году выпускной ставил. И в позапрошлом. И свой собственный. И это было круто. Пусть мой тоже ставит — я его уломаю!
В Городе действительно не было крытых причалов. Судоремонтный заводик вынесли за городскую черту, за мыс — чтобы не портил вида и не уродовал линию пляжей.
Лето ещё не успело начаться, а солнце уже спалило траву на открытых местах. Пологая вершина маленького полуострова стала жёлтой и казалась лысой. Над ней высился угловатый, угрожающий силуэт: Дельта стоял на задних лапах, упираясь хвостом. Чёрный, недвижный, дракон казался неживым и вообще небелковым. Современная скульптура: памятник динозавру, спаянный из запчастей. Он смотрел вдаль, на другой край широкого залива, по берегу которого раскинулся Город, на мыс, за которым творилось странное. Семитерране остерегались приближаться к заводу. В ночь прибытия Дельта плавал туда один.
Ития, супруга Дельты, уже начала проявлять власть, готовясь к роли Великой Матери. У Лилен до сих пор мурашки бегали по спине, когда она вспоминала волну мыслечувств Нитокрис по этому поводу. Старшая разрывалась между гневом и одобрением, и вдобавок сама над собой смеялась — очень по-человечески; хотя, может, в человеческом языке просто находились подходящие слова для эмоций нуктихи, и оттого казалось похоже…
«Почувствуй себя экстрим-оператором».
Чья это была мысль, и чья ирония, Лилен никак не могла определить.
«Ты же хотела?» — «Я же хотела…»
Нитокрис? Ития, попросившая четвёртого мужа сопровождать маленькую мягкокожую женщину? Женщина намеревалась выполнить свой долг — загрызть врагов, но у неё не было сильных сыновей, и сопровождавшие её мужчины все были сплошь маленькие и мягкокожие, негодящиеся для настоящего боя… Это могла быть мысль самого Дельты, который не одобрял Малыша, позволившего себе умереть, и собирался заменять его некоторое время, до тех пор, пока Лилен действительно не станет взрослой. С его точки зрения.
«Я так хотела быть экстрим-оператором».
Ненадолго. Лишь в пределах мирной цветущей Терры-без-номера.
И всё же.
Лилен не сумела уследить за движением: только что нукта стоял неподвижно на вершине холма и вот он уже рядом. Опусти ладонь — рискуешь обрезаться о спинной гребень.
Север скосил на Дельту глаза и улыбнулся.
«Все они странные, — словами, как самка, сказал Дельта про семитерран. — Но похожи на тебя».
Лилен поняла это так, что они ему нравятся.
А Майк действительно остался индифферентен. Лилен подозревала, что он очень удивится, когда
