гипотезах чего-то там, и так далее.
— Ладно, — Лилен честно пыталась не поджимать губы и не говорить обиженно, — я поняла, что ничего не поняла.
— Тьфу! — Север хлопнул себя по лбу, — бестолковый я. Надо было про науку потом, в спокойной обстановке. В общем, если совсем коротко, то ученики Риверы пошли разными путями…
…В его лаборатории значительно позже, через много лет после окончания войны, работал молодой учёный местер Ценкович. Которому вскоре предстояло эмигрировать на Терру-7. Стать там дипломатом, историком военной ксенологии, действующим военным ксенологом, консультантом командующего флотом Урала во время Второй космической и, наконец, министром и триумвиром.
Всё это время он продолжал исследования.
Местер Ривера умер, так и не поняв, что сам был сверхполноценником. Он рассматривал только один, наиболее яркий тип подобной неординарности: тех, кого назвал «корректорами». Упускал из виду менее выдающиеся случаи. Сайрус Ривера, «амортизатор», просто не смог приложить к себе собственную теорию.
Местер Ценкович — смог.
Но он был психиатр и ксенолог, и во главу угла учёные Седьмой Терры поставили человека. Его способности и их биохимию. Эволюцию генома и психоэнергетики.
На Земле проблемой занимались физики, параллельно с освоением данных анкайи. Биологию эффекта сочли бесперспективным направлением. Р-излучение должно было стать подвластным человеческому разуму независимо от степени полноценности человека.
…в это время уже начиналось противостояние Земли и Урала.
На Седьмой Терре вырос Райский Сад.
Древняя Земля запустила проект «Скепсис».
— В общем, — закончил Север, глянув в сторону моря, в туманящийся сиреневый горизонт, — до сих пор считалось, что мы впереди.
Полетаев встал и пошёл к Птицу.
Шеверинский дёрнулся.
Димочка глянул на удачливого соперника косо и безжизненно. Выбросил окурок с балкона. Лилен злорадно думала, что рядом с Солнцем, который размером с гималайского медведя и косая сажень в плечах, Синий Птиц выглядит девочка девочкой, только сисек нет.
— Дмитрий Алексеич, — тихо сказал Солнце. — Спасибо.
— За что? — сплюнул Птиц.
— За то, что Света жива.
Димочка уронил крашеную голову с видом пророчицы Кассандры: «я знал, а вы не верили».
— Она второй раз песню упустила? — печально спросил он. — Или первый? А я не пять и не десять упустил. Не благодари раньше времени.
Солнце помолчал.
— Ты поможешь?
Птиц выгнул белую бровь.
— Я же объяснял, — процедил он сквозь призрак улыбки. — Я эгоцентрик. Я собирался пойти со Светкой на свидание, и я на него пойду.
Полетаев сжал пальцами переносицу.
— Ясно, — и обернулся к Таисии. — Тась, я так понял: жужжалки их монтированы были на э-план — раз, и на «крысу» — два. Армейский камуфляж много энергии жрёт, на обычную «крысу» поставить трудно…
— Поставили, — покачала головой Таис. — Иначе спутники засекли бы «крысу» над питомником.
…Здесь-то Лилен понимала, в чём дело. У первой красавицы университета и начинающей актрисы накопился какой-никакой опыт. Да и профессия психолога обязывала. Димочка, в отместку за свою Лену- Кнопку, пытается отнять у Кости его корректоршу. Которую тот воспринимает как маленькую сестрёнку и совсем не хочет доверять ненормальному Синему Птицу.
Кайман вызвал индексную страницу планетной Сети. Нашёл карту полушария, приблизил вид.
— Ну что? — вполголоса сказал он. — Сыграем?
«Аутоагрессия», — думал Птиц. Он не склонен был умножать сущности сверх необходимости и принял версию Тройняшки. Тем более что на своей шкуре не раз испытывал эту подлость, которую подкидывает корректору его нестабильная психика.
Флейта разозлилась и ушла. Не поняв, на кого злилась. Огрызалась на Полетаева, а ненавидела в это время себя саму. И всё: хватило. Если обычный человек долго и упорно будет думать, что всё плохо и чем дальше, тем хуже — ему действительно станет хуже. Если то же самое будет думать корректор…
Есть же гипотеза, что не было никакого эволюционного скачка.
Психически неустойчивые, вечно в ссоре с собой, социопатичные, с букетом «профессиональных» болезней психосоматического генезиса, когда врачи не могут лечить, потому что не могут поставить диагноз, — корректоры попросту долго не жили.
Без всякого осознанного суицида.
В старину — рак. Совсем в древности — чахотка. И яма в сырой земле.
Иные оставались, коптили тихонько небо. Считали, что если по-настоящему чего-то хочешь, не нужно просить или суетиться — придёт само. И им приходило, к мистическому изумлению ближних, у которых метод не действовал. «Если достаточно долго сидеть на берегу реки, однажды увидишь, как по ней проплывёт труп твоего врага», — очень по-корректорски это звучит…
А остальные типы так называемой сверхполноценности не обнаружил даже Ривера, потому как не знал, что искать.
«Как по-вашему? — смеялась Ийка-инструкторша на практикуме, — могу я кого-нибудь сглазить? Позолоти ручку, алмазный мой!»
С чего ей приспичило уйти из Эрэс в координаторы? Человек был на своём месте…
«Самым чёрным образом, Ия Викторовна».
И так тоже. Идёшь по улице усталый, невыспавшийся, злой на весь мир — и за тобой тянутся простуды и сердечные приступы, ошибки и неудачи, ссоры и разочарования незнакомых людей, которых ты на самом деле совсем не хотел… впрочем, это Алентипална умеет всем на свете желать добра.
Димочку побочные эффекты его бытия совершенно не беспокоили.
— Играем… — задумчиво протянул он.
Север приобнимал свою блондинку, хотя надобность в том уже отпала: девица Вольф, выбитая из колеи первым в жизни тяжёлым опытом, уже пришла в себя и смотрела осмысленно. Насколько подобные ей девицы вообще способны. Сам Шеверинский был мрачен, спокоен и собран, романтические переживания явно отложил на потом, и Димочка позлорадствовал, встретив тяжёлый взгляд драконьей царевны.
— Они вас видели, — напомнила Таисия.
Птиц пожал плечами. Скептически покривил рот.
— Разницы нет.
Секунду он колебался, какое задавать направление. На экраноплан? На «крысу», куда монтировалось всё хитрое хозяйство Особого отдела? На Флейту Тихорецкую? По логике вещей, то, другое и третью должны были развести по разным точкам — в попытке сбить семитерран со следа.
Карта переливалась. Северный материк Терры-без-номера, напоминающий Евразию. Планета-близнец похожа на Древнюю Землю даже очертаниями материков.
— Раз, два, три, четыре, пять — я иду искать. А кто прячется, тот сам себе злобный ёжик…
Собрание уставилось пятью парами совиных глаз. Даже дракон девицы Вольф что-то сказал на свой лад и постучал по полу хвостом. Усиленное внимание любого другого сбило бы, заставив сосредоточиться на задаче; райской птице нужна для волшебной песни отнюдь не концентрация — наоборот, легкомысленная беспечность. Когда дело серьёзное, на что-то другое отвлекаются сознательно. Птиц вполне допускал, что легендарная Ифе Никас действительно пела песни.
