словесные стычки, уже привык к нему. Умник, конечно, лезет с дурацкими выводами, нос везде сует, но парень, сразу видно, надежный. Нет, что ни говори, а с напарником все же спокойнее. Одна голова хорошо, а полторы…
– Ты сколько учился на наших курсах? – прервал он молчание.
– Полгода, – ответил Русанов,
– Понятно. Это, конечно, стаж. Бухучет, банковское дело, финансы и так далее?
– Да.
Никита помолчал, подумал, все же спросил:
– А из ФСБ почему ушел?
– Скажем так, не сошелся во взглядах, – спокойно ответил Русанов. Не в первый раз ему задавали подобный вопрос, и отвечал он всегда одинаково.
– С боссами?
– Это допрос?
– Это здоровое любопытство начальства. Надо же знать, с кем будешь работать. А почему в физзащиту не пошел? У нас в «физиках» каждый второй из твоей «конторы».
– Так вышло, – пожал плечами Русанов.
– Ну ладно, не хочешь говорить – твое дело, – сказал Никита.
С этими словами он встал, подошел к стоящему в углу сейфу и вытащил из него толстую папку. Вернувшись в кресло, бросил ее на стол перед Русановым:
– Это дело «Самоцветов». Проштудируешь от корки до корки. Наизусть. Чтобы от зубов отлетало. Если что-то будет непонятно – спрашивай.
Орел слегка лукавил – непонятного ему самому в деле ЗАО «Самоцветы» было больше чем достаточно.
И тут зазвонил телефон. Никита выслушал приказ и сказал, направляясь к двери:
– Идем. Вернемся, ребята, я все расскажу. Просто Дед жить без нас не может.
Вместо приветствия Дед протянул Никите факс на затейливом бланке.
– От немцев?
– От них, супостатов. Ответ на запрос. Две недели писали. Не торопятся жить, фашисты.
Никита углубился в чтение.
– Переводи, – приказал Дед.
– Да опять ничего полезного. Пишут, что германская криминальная полиция сведениями о незаконной деятельности компании «Рихтер Эдельштайн» не располагает. А также не располагает сведениями о связях вышеупомянутой компании с русской мафией. Русских коллег благодарят за информацию, обещают обратить особое внимание на деятельность указанной фирмы и сделать все возможное, чтобы в ближайшее время прояснить этот вопрос.
Помолчали. Наконец Дед поднял вопросительный взгляд.
Никита понял его вопрос без слов.
– Самоубийство. И просит винить меня.
– А ты?
– А что я? Два моих допроса записаны на пленку. Больше контактов я с ним не имел. Да и вообще, если насчет контактов, то я больше по бабам.
– Я тебя, голубь, не про контакты спрашиваю. Я тебя спрашиваю, как ты собираешься от записки отмываться.
– Белавин не верит в самоубийство. Будет рыть.
– А ты что – сидеть и ждать?
– Нет, будем действовать.
– В каком направлении?
– В изумрудном.
– Интересное кино.
– В спальне покойника заначку нашли – неограненные изумруды. Минимум на сто тысяч «зеленых». По убеждению Русанова, камни с Балышевского рудника.
– Значит, с Балышевского… Ну и что это дает?
– Да лицензии-то на камешки у них нет…
– А если это его личная заначка?
– А с чего в тайнике?
– От воров.
– Почему не в сейфе? Да и как-то жирно для личной заначки…
