– А вас как зовут? – остановил он взгляд на секретарше.
– Инна, – слегка растерянно ответила та, все еще, видно, находясь под впечатлением истории с гибелью таракана.
– Так вот, Инночка, с розеточками у вас все в полном ажуре. Ни тараканов, ни другой живности. Давайте пойдем дальше…
Он опустился на колени и пополз по ковру по периметру кабинета. Охранник в полусогнутом положении последовал за ним, по-прежнему не спуская с него глаз.
Платонов делал вид, что копается в проводах, и краем глаза наблюдал за этим дивным зрелищем через незакрытую дверь кабинета. Женька явно развлекался на полную катушку.
– А какая у нас тут проводочка?.. – бормотал он, на четвереньках продвигаясь вдоль стены. – А скрытая у нас тут проводочка. Под самым плинтусом запущена. Грамотно. Только один хрен, пардон, Инночка, может и скрытая проводочка накрыться. Если кто ее нарушил… Нечаянно… Или по злому умыслу.
Охранник не выдержал:
– Ты что несешь?! Какой еще такой злой умысел?
…Ответить Джексон не успел, потому что на его пластунском пути оказался хрупкий журнальный столик. Углядев в этом неплохую возможность, он изловчился и якобы по собственной неуклюжести задел его. Стоящая на столике ваза с белыми розами тут же зашаталась и полетела вниз. Изобразив необычный пируэт, вазу Калинкин поймал у самого пола, хотя все равно вода из нее полилась и на столик, и на ковер. И на главного героя представления тоже.
– Осторожней! – закричала в ужасе Инна. – Что вы делаете?! Господи, да вы ее чуть не разбили!
– О господи! – охнула чернявая красотка и, оставив Платонова без пригляда, тоже кинулась в кабинет.
– Ох, говорила же мне мама: не из того места у тебя, сыночек, руки растут, – философски заметил мокрый Джексон, окончательно теперь сев на пол. – Пардон, Инночка, поднагадил я вам. Да вы не волнуйтесь, сейчас я все приберу.
– Нет уж, пожалуйста, больше ничего здесь не трогайте. Ничего, понятно? Все сделаем без вас. И отойдите, ради бога, от столика. Вы хоть представляете, сколько стоит эта ваза?
– Баксов… сто? – неуверенно предположил Джексон.
– Две с половиной тысячи! – выдохнула блондинка.
– Мать моя женщина! Во я бы попал, – сказал Женя, словно в оторопи поднимаясь на ноги. – Даже подумать страшно.
Чернявая внесла пластиковое ведро и тряпки, и вдвоем с Инной они начали прибирать следы учиненного Джексоном разгрома.
На Платонова уже никто не смотрел. Он встал так, чтобы прикрыть собой щиток, вытащил из внутреннего кармана комбинезона бутылочку с клеем и кисточку, смазал с внутренней стороны два проводка на оголенных местах контакта, спрятал клей и кисточку. Все это он проделал очень быстро, аккуратно, методично. Потом точно так же – бодро, аккуратно, методично – достал из другого кармана коробочку и пинцет, открыл коробочку, пинцетом вынул из ячейки крохотного «клопа», похожего на плоский блестящий кусочек припоя, и пристроил его на клей. С другими проводами поступил точно так же. Спрятав пинцет и коробочку в карман, Платонов оглянулся. Никто, кроме Женьки, не обратил на его манипуляции ни малейшего внимания. Он незаметно кивнул ему, подсоединил к клеммам переносную трубку и набрал номер. В этот момент из кабинета вышла раскрасневшаяся Инна с ведром в руках. Поставила его в углу.
– Андрюха, ты? – громко сказал Платоша в трубку ожидавшему звонка Кочкину. – Это я, Ромашин. Я из «Самоцветов» звоню. Ну-ка попробуй накрутить…
Он повернулся к Ляле:
– Какой у вас тут номер?
– Двести тридцать пять ноль семь пятьдесят три.
Платонов повторил номер в трубку. Подождал. Телефон на столе заверещал. Чернявая схватила трубку.
– Да? Очень хорошо слышно, даже лучше, чем раньше. – Она повернулась к технику: – Спасибо вам огромное, Петя. Инна, Инна, иди сюда, все снова работает!
Из кабинета вышел мокрый Джексон в сопровождении Инны и охранника.
– В порядке? – полюбопытствовал Женя.
– Тут в полном, – кивнул Николай.
– У нас там тоже. Ну и чего тут было? – Он безуспешно пытался отряхнуться от налипших на него белых лепестков роз.
Платоша равнодушно пожал плечами, доигрывая роль до конца:
– Обычное дело – совок, он и есть совок. Контакт. Какой-то балбес, пардон, через одно место контакт паял. Тут, видать, кто-то из вас провод нечаянно зацепил, вот он и обломился…
– Ну вот, а вы, Инночка, все говорите – тараканы, тараканы, – назидательно сказал Джексон и махнул рукой. – Собирай манатки, Петюня. У нас сегодня еще четыре срочных вызова. Даст бог, по дороге обсохну, ничего страшного.
После этого техники быстро упаковались, благополучно вышли на улицу, где Калинкин изрек довольным тоном:
– Вот так-то, брат Петюня. Наглость – она города берет.
С чем Платонов не мог не согласиться.