казалось, вот-вот начнет раскланиваться, как артист во время аншлага.
—
Молодой человек решил приодеть свою блистательную подругу. Красотка стоит того, — уловив настроение толпы, шутил конферансье. — И он не ошибся, попал в плен Вильгельм-палаца. Здесь он найдет то, что нужно! 'Клеопатра' — шикмодерн, мода для избранных. Рядом с 'Клеопатрой' приходится быть расточительным. Что деньги — пшик! Итак, три тысячи шиллингов — раз!..
Лена не сразу сообразила, что происходит. Ее первой реакцией на выходку Бориса был шок. От Бори она могла ожидать всего, но это было чересчур. Она испугалась и, крепко вцепившись в руку Бори, произнесла:
—
Что ты делаешь?! Опомнись! — Она силилась как можно больнее ущипнуть Бориса. — Это не шуточки. Хочешь сделать меня посмешищем?!
—
Ленусик! Будь спок! Это и есть мой сюрприз. Ты, кажется, хотела платье? Оно у тебя будет. Я тебе его подарю, — залпом выпалил Боря.
У него объявился конкурент — тучный господин с обвислыми щеками и глубоко утопленными в кожу глазами. Он лениво сделал жест шоумену, показав, что желает играть на аукционе, затем невнятно буркнул:
—
Три триста…
Толпа хлопала не переставая. Борис пришел в себя. Он с ненавистью взглянул на щекастого господина. Боре он напоминал большого породистого бульдога. Но Боря сразу догадался: виною тому, что унылый господин с заплывшими глазами вступил в борьбу против него, была девочка-подросток, которая теребила 'бульдога' за пиджак, скорее всего это была его дочка. Боря, не задумываясь, назвал новую цену:
—
Три пятьсот!
—
О! Какие ставки! Я же говорил: будет горячо! — конферансье переставлял худыми ногами, выделывая немыслимые движения. Он бегал по своей площадке из края в край, стараясь охватить как можно больше народу. — Вы только посмотрите, молодой человек в шерстяном свитере не сдается! Он выкладывает три с половиной тысячи, 'Клеопатра' дорожает, она откинула ложную скромность и показала, наконец, свое истинное лицо. Лили! Не уходи с подиума. Народ желает видеть это чудо-платье. 'Клеопатра' — модель, которую правление Вильгельм-палаца увековечит в коллекции музея моды!
Никто не ввязывался в затянувшуюся дуэль между щекастым господином и неказистым пареньком. Борис, кипя от злости, уничтожающе поглядывал на избалованную девчонку, которая не отставала от 'бульдога', требуя, чтобы тот поднимал цену. Ей было весело и интересно. А каково было Борису? Цена уже взлетела до четырех с половиной тысяч шиллингов, а щекастый не собирался уступать. Боре казалось, что окажись эта капризная козявка поближе, он удушил бы ее собственными руками. Он не чувствовал своего тела, сознание витало где-то поблизости. Сквозь нагромождение шума и множества звуков смутно доносился тихий плач. Борис, всецело увлеченный аукционом, не в силах был понять, что это плачет Леночка. Им овладело странное чувство. Это был не азарт, это скорее был страх. Он не мог проиграть… Люди вокруг теперь замерли в ожидании развязки.
—
Пять тысяч, — проворчал щекастый.
—
Пять двести! — во все горло прокричал Борис.
—
Пять с половиной! — ответил щекастый, и его девочка-подросток с презрением посмотрела на бедно одетого сумасброда, посмевшего тягаться с ее папочкой, для которого такая мелочь была сущим пустяком.
—
Пять шестьсот! — не замедлил Борис. Он повернулся к 'бульдогу' и его козявке и сколько было мочи заорал по-русски:
—
Убью сволочь!
Понять значение непонятных слрв щекастый смог бы даже по выражению лица соперника, но 'бульдог' был неробкого десятка. Он отреагировал на угрозу новой ценой:
—
Пять восемьсот!
Конферансье уже перестал комментировать разыгравшуюся схватку. Он, как и все, превратился в обыкновенного наблюдателя и боялся, как бы чего не вышло, поглядывая на всякий случай на полицейских. Репутация его популярного шоу могла подмочиться; случись во время аукциона поножовщина, дирекция сразу наложит запрет на шоу, и тогда прощай весомый придаток к основному заработку. Он не мог допустить даже заурядной потасовки и потому вздохнул с облегчением, когда заметил, что начался дождик. Это был хороший повод для прекращения аукциона.
—
Э… господа… Прошу внимания. В связи с дождем… — только было заговорил конферансье, но оглушительный смех толпы не дал ему продолжить.
Борис назвал новую цену, которая выражалась в странной цифре пять тысяч восемьсот пятьдесят шесть шиллингов. Эта цифра повергла толпу в безудержный хохот.
Мало кто догадался, что эта сумма означала все, чем располагал невысокий паренек. Большинство восприняло это как удачную шутку.
Щекастый был задет этим смехом, он свернул тонкие губы в трубочку и отозвался на хохот толпы хриплым басом. Он сказал:
—
Пять тысяч девятьсот шиллингов.
Затем он повернулся лицом к Борису и растянул губы в улыбке. Глаза Бори не видели ничего, кроме этой противной тонкой ниточки губ, посаженной в мясистые щеки. Все вокруг превратились для него в эту ехидную улыбку, вдавленную в жирные щеки 'бульдога'. Он поднял глаза на пасмурное небо и крикнул вверх, надрывая голос.
—
Шесть тысяч! — А про себя сказал: 'Я не могу проиграть!' Толпа ахнула. Это была мистика. Небо отозвалось громом, хлынул сильный дождь. Люди спешно расходились, бежали под навесы магазинов, чтобы укрыться от ливня. Исчез и 'бульдог' со своей девочкой-подростком. Конферансье засуетился на своей площадке, приказывая манекенщицам прятаться от дождя, чтобы не намочить платья. Он не успел объявить, что аукцион по независящим от Вильгельм-палаца причинам сегодня сворачивается и что как обычно он состоится в следующую субботу. Уже некому было объявлять, и он, укрывшись под тентом, принялся спешно укладывать в чехол свой микрофон. Когда он поднял глаза, то увидел перед собой того самого парня, который участвовал в аукционе. Конферансье испугался его устрашающего вида, но, поборов смятение, спросил:
—
Что вам угодно?
—
Давай платье, я выиграл, — грубо сказал парень.
Конферансье заметил, что парень держал в руке стопку купюр. Значит, он не собирается просто взять 'Клеопатру', не уплатив за нее необходимой суммы. И все же шоумен сомневался, а потому решил, что лучше будет не связываться с этим сумасшедшим в дешевом свитере. Он жалел, что рядом нет полицейских, а то бы он устроил этому голодранцу спектакль. Однако рассчитывать можно было только на свою изворотливость, надеяться на безмозглых манекенщиц, прижавшихся друг к другу под тентом, он не мог. У них вряд ли хватит ума спуститься в универмаг и вызвать 'фараонов'…
—
Вы понимаете, все платья сложены в стопки. Сейчас очень трудно будет найти именно которое вам нужно. Сами видите. Приходите в следующую субботу. Думаю, я смогу чем-нибудь помочь…
—
Давай 'Клеопатру', сука! — остановил его Борис.
Шоумен понял, что спорить бесполезно.
—
Да, но… Последняя цена… кажется, вы назвали шесть тысяч шиллингов, — замялся он. — По правилам…
—
На деньги! — Борис протянул стопку купюр. Конферансье взял деньги.
—
Ну хорошо, если вы так настаиваете… Лили, принеси 'Клеопатру'. — Он принялся считать деньги.
Манекенщица принесла платье, отдала пакет. Борис прижал его к груди. Он не стал дожидаться, пока конферансье закончит считать деньги, и помчался вниз по ступенькам к своей Леночке. Борис был счастлив, что выиграл…
Вы читаете Крестная мать
