острое! – Она довольно засмеялась грудным смехом, плотоядно посматривая на Сердюкова. Тот терпел и маялся, его эстетическое чувство сильно страдало. От огромного тела дамы шел терпкий дух пота и дешевых духов.
– Так я и говорю, – продолжала собеседница. – Я разговор их подслушала. Вы правы. Партию пистолетов ждут из-за границы.
– Значит, не угомонились после арестов, жди новых покушений! Ведь какое зло, эти, с позволения сказать, революционеры! Как дракон! Одну голову отрубишь, вырастают две! Изловили сотни три, камер не хватает, а они все расползаются по столице. По другим городам! Бедная Россия-матушка! – Следователь хлопнул себя по колену и отхлебнул чуток из стаканчика, но только самую малость.
– Да, да! – закудахтала Венера, заталкивая в рот очередной кусок лососины и причмокивая яркими губами.
Пока дама насыщалась, Константин Митрофанович размышлял. На самом деле, несмотря на некоторую карикатурность внешнего вида, Венера имела репутацию толкового агента. У нее были верный глаз, цепкий ум, прекрасная память. Литвиненко висел у полиции на крючке очень давно. В юности молодой человек баловался опасными знакомствами, но не по идейным соображениям, а так, для остроты жизни, которой ему, толстому и абсолютно благополучному барчуку из приличной семьи, отчаянно не хватало. Полиция следила за ним, как за многими подозреваемыми в неблагонадежности лицами. Но доктор умудрился остаться в стороне от участия в терактах, волной прокатившихся по стране. Молодой человек вовремя испугался и попытался отойти подальше от своих друзей юности. Но они не собирались оставлять его. Революции нужен был его профессионализм, так как в этой деятельности частенько приходилось рисковать здоровьем, а также деньги, и деньги немалые. Литвиненко, под страхом смерти, поручили добыть Прозоровские капиталы. Доктор не принадлежал к категории пугливых людей, но ему дали понять, что он не просто умрет, но и имя его будет опорочено грязной клеветой. На фабрике Платона Петровича уже давно действовала ячейка борцов за светлое будущее. Они-то и приглядывали за Валентином Михайловичем. Все эти сведения Сердюков добыл постепенно, в течение многих лет, и пока в дело не пускал, полагая, что время еще не подошло. Доктор, по мнению следователя, идеально подошел бы на роль двойного агента, если правильно все обставить. Убийство Прозорова могло сыграть в этой истории свою заметную роль. Ведь теперь, как казалось, доктор вплотную приблизился к деньгам Варвары Платоновны, которая полностью находилась под его влиянием.
Именно Венера проследила за развитием отношений богатой наследницы и домашнего лекаря. Полиции были известны все их интимные тайны, вплоть до операции, на которой ассистировала «прекрасная» Венера.
Итак, мотив стал понятен. Доктор охотился за богатым наследством не только из собственной алчности, но из идейных побуждений, полагая тем самым откупиться от своих бывших товарищей. А товарищей его давно приметили стражи порядка, потому что именно они стреляли в городских и полицейских начальников, наводя ужас на обывателя и приводя в восторг сумасбродных студентов и либеральных газетных писак!
Расставшись с секретным агентом, Сердюков, продолжая размышлять, взял извозчика и поехал в следственное управление. По прибытии он вновь приказал привести для допроса мужика Кондратия.
– Ну, что надумал? – спросил он колдуна, когда тот ввалился в кабинет и заполнил собой и своей вонью все пространство.
– Многие мысли приходили ко мне, ваше благородие. Только не знаю, которые вам интересны? – медленно ответил арестованный.
– Мне интересно все, связанное и с убийством Прозорова, и несчастным случаем, сделавшим калекой его дочь.
– Стало быть, поверили в мою соль? В мою силу? – возопил мужик.
– Оставь, оставь этот бред! Довольно, что оба они оказались отравлены неким веществом. Вот ты нам и скажи, что это такое?
– Я же говорил вам, ваше благородие, это не яд вовсе. Это сила зла девицу покалечила. Ревность и отчаяние соперницы.
– Ну хорошо, а Прозорова тоже отравила сила зла?
– Не-е, там меня не было! Ежели он и отравлен, то обычным ядом. Но думается мне, что он помер не оттого.
– А отчего же?
– Так у него самого можно и узнать! – пожал плечами Кондратий.
– Мерзавец! Ты издеваться тут вздумал! Насмехаться надо мной! Словно речь идет о любом простом человеке, пойди к покойнику и спроси: «Скажи, батюшка, имя душегубца твоего»! – Бледно-желтое лицо следователя даже порозовело от злобы и досады.
– А вы напрасно на меня кричите, сударь! Можно ведь покойничка, прости Господи, из его последнего пристанища изъять. И доктор бы посмотрел еще раз, да и я бы вам сгодился опять же!
– А ты-то что там делать собрался?
– Вы, господин следователь, приземленными материями пользуетесь. Ну, это понятно, работа у вас такая. Но не хотите поверить, что есть неведомые нам великие силы, а также люди, способные этими силами управлять. Правда, пока только частично, – скромно добавил колдун.
Сердюков аж взвыл, как его раздражал этот мистический бред. Однако мысль об эксгумации тела Прозорова показалась ему вполне реальной. Прошло некоторое время, прежде чем Сердюков успокоился, и они завершили разговор тем, что полицейский, сам того не ожидая от себя, согласился на присутствие мужика Кондратия при этом богопротивном деле. Смутно Константин Митрофанович рассчитывал на какие-то новые обстоятельства, но какого рода, он и сам не знал.
Глава двадцать третья
Получив разрешение высшего начальства, Сердюков, Кондратий, врач и трое полицейских отправились на Волковское кладбище, где покоились останки Платона Петровича. Он не стал уведомлять об этом родственников, щадя их чувства. Не известил следователь и доктора Литвиненко. На кладбище стояла благостная тишина. Кладбищенский сторож привел их к могиле и, неодобрительно качая головой, отошел. Грешно тревожить покой мертвых! Полицейские чины взялись за лопаты, и вскоре гроб извлекли из земли. На нем сохранилась еще некогда роскошная обивка, кисти и шнуры, опоясывавшие его по периметру.
