утехи, так как полагал, что именно таким образом молодой человек приобретет необходимый ему чувственный опыт. Ни мать, ни отец, по странной близорукости, не подозревали, что повеса кузен очень быстро приохотил к радостям жизни и своего юного родственника. Но эти знания, с налетом легкой порочности, только прибавили обоим лоботрясам неотразимого шарма. Имея разницу в летах более десяти годов, они все же выросли почти друзьями, несмотря на то, что Петя получал все что хотел, без всяких забот, а Лавру за это приходилось бороться.
К тому же, получив определенный, так необходимый молодому человеку чувственный опыт, Лавр вдруг принялся играть роль воздыхателя своей прекрасной тетушки, которую, впрочем, года совершенно не трогали. К его прежней развязности добавилось еще и нарочитое ухаживание, и неистощимые любезности, которые сыпались из него, как из рога изобилия. Серафима пыталась урезонить племянника, поставить его на место. Но это только еще более подзадоривало повесу и раздражало его тетушку.
Серафима в последнее время все чаще впадала в раздраженное состояние духа, или хуже того, принималась плакать по пустякам. Соболев даже отвел её к доктору.
– Нервы, нервы, нервы! А это, я вам доложу, батенька, пренеприятная и совершенно загадочная вещь! – доктор улыбнулся. – Я бы вам посоветовал еще одного ребеночка родить, вот тогда бы ваша драгоценная супруга перестала кукситься!
– Помилуйте, вы шутите! – замахал на него руками профессор. – Мне на следующий год шестьдесят! Я почтенный человек. А жене моей тридцать девять лет! Уж поздненько.
– Знаю, знаю. Только она, наверное, колдовство какое-нибудь знает. Ни морщин, никаких видимых признаков старости. Вот только плохое настроение, что частенько случается у дам в её возрасте. Быть посему, ежели не желаете ребеночка, так поезжайте за границу, в путешествие. Разнообразие впечатлений – лучший лекарь от любой хандры.
– Да уж я ли не возил её по Европам! – возмутился профессор.
– А вы, друг мой, куда-нибудь в более дальние края. Чем вы там занимаетесь, древностью? Вот и поезжайте туда, в древность эту!
Соболев изумился тому обстоятельству, что за все годы жизни с Серафимой ему и в голову не пришло повезти её в Грецию или в Египет. Показать то, о чем он писал книги и читал лекции студентам. А собственно, почему бы и нет? Разумеется, очень дорого. Однако к домашнему путешествию можно добавить и научные цели. Тогда, стало быть, может последовать и вспомоществование университета и научного сообщества. Эти мысли окрылили Соболева, и он начал раздумывать, как это преподнести жене и сыну. О том, что они поедут все вместе, у Викентия не возникало и тени сомнения.
Идея путешествия в Египет повергла и Серну, и Петю в бурный восторг, и с того времени в доме только и разговоров было, что о грядущей поездке. Одно только омрачало радость грядущего удовольствия. Лавр, как только узнал, то тотчас же заявил, что его душа художника не перенесет, если он не сможет приобщиться к таинственному миру древних и величественных пирамид. Несправедливо, если возьмут только Петра. Викентий пробурчал, что оплатил поездку племянника в Париж в прошлом году. Но тот не отставал, и каждый день появлялись новые аргументы, которые в конечном итоге сделали свое дело. Профессор уступил, обязав племянника сделаться штатным фотографом грядущей экспедиции.
Серафима злилась на Лавра, на его бесцеремонность и отсутствие деликатности. Как можно настаивать, если тебя не зовут? Но в этом был весь Лавр, и пора уж было к тому привыкнуть.
Решено было ехать в марте, потому что выяснилось, что летом в Египте невыносимая жара, а весна – самое замечательное время для поездки. Серафиме, правда, было трудно представить, что если теперь лежит снег и сугробы выше головы, то в это же время где-то светит жаркое солнце, цветут цветы и несет свои воды могучий Нил.
Однако до марта еще будет Рождество и, конечно, балы, на которых надо обязательно побывать.
А стало быть, надо и платье заказать, да такое, чтобы все ахнули. Впрочем, и так ахать будут, явись Серафима хоть в домашнем салопе. Эта семья, эта молодая и прекрасная мать со взрослым сыном и племянником постоянно привлекали всеобщее внимание и возбуждали бесконечные пересуды. Уж сколько лет был женат профессор Соболев, а злые языки все не унимались, все искали пороки и изъяны у безупречной Серафимы Львовны, все пытались разглядеть на голове стареющего профессора хоть какие- нибудь признаки рогов.
Среди блеска нарядов, возбужденных голосов, разгоряченных лиц, которые отражались в зеркалах, звучания музыки, Серафима чувствовала себя царицей, королевой. Она только успевала присесть, как уже спешил следующий кавалер. Она танцевала без устали, её гибкая фигура, затянутая в черный бархат, её плавные грациозные движения неизменно привлекали себе внимание. Даже юные особы были не столь ослепительны. Соболева же больше интересовали зеленое сукно игрального стола, и, если повезет, умный собеседник. На сей раз таковым оказался действительный тайный советник Гнедин. Они были знакомы давно, и Соболев всегда удивлялся широте ума этого государственного мужа, который неустанно пекся о нуждах Отечества, на каком бы посту он ни находился. Но на сей раз разговоры о судьбах России перестали волновать собеседника, и он обратился к профессору с совершенно неожиданной просьбой.
– Викентий Илларионович, я слышал, вы отправляетесь в экспедицию в Египет?
– Да, намерен нынче в марте. Только трудно назвать сие мероприятие экспедицией в чистом виде, так как со мной поедет и мое семейство. Но я думаю, что это не будет служить мне помехой. И даже наоборот. Свежий любопытный взгляд бывает иногда очень полезен!
– Стало быть, и жена ваша, и сын будут вместе с вами, – Гнедин заговорщически наклонил голову. – Сударь, быть может, тогда вы не откажете мне в одной немного странной просьбе.
– Извольте, – Соболев слегка пожал плечами, недоумевая, что могло от него понадобиться чиновнику такого ранга.
– Тут надобно начать издалека. Видите ли, у моей супруги была родственница, очень дальняя, скорее даже подруга. К несчастью, её уже нет на свете, дети её остались сиротами. Старший сын, чрезвычайно достойный молодой человек, получил опекунство над своей младшей сестрой. Последние годы она провела в монастыре, а юноша подался в Африку искать так сказать справедливости для буров. Он там был ранен, чудом избежал английского плена и теперь находится в Александрии. Мне пришлось помогать ему через наше посольство, иначе бы он там застрял навеки.
Соболев слушал вежливо, не понимая, к чему клонит собеседник.
– Мы с женой собирались в большое путешествие и намеревались посетить Древний Египет. По просьбе господина Аристова, так зовут молодого человека, мы забрали его сестру Зою из монастыря и теперь она живет в нашем доме. Мы намеревались взять её с собой и путешествовать в Египет, где бы она, после
