– Что ж, господа! Я в долгу перед вами! – Егор снял шляпу и поклонился. – Прошу вас нынче же вечером отобедать по случаю завершения вашего плавания. Мы с сестрой будем счастливы оказать вам эту честь! Если бы не вы, бог знает, когда мы бы увиделись! Я очень, очень вам признателен за хлопоты о Зое Федоровне!
– Помилуйте, сударь, какие хлопоты! – отвечал Соболев. – Общество вашей сестры было чрезвычайно приятным. Мы сожалеем, что наше путешествие завершилось.
– Но почему же завершилось! – расстроено произнесла Зоя. – Разве мы и дальше не можем путешествовать вместе? Ведь, как я полагаю, мы все едем в Каир?
– Ну, Зоенька, поспешно такие вопросы не решаются, – Аристов подхватил сестру под руку, стремясь как можно быстрее увести ее. – У нас будет еще возможность поговорить.
Егор хотел поскорее завершить обмен любезностями и оказаться с сестрой наедине. Они так давно не виделись, так соскучились. Ему совершенно не хотелось ни с кем знакомиться. И тем более путешествовать в компании новых знакомых. Но он был обязан Соболевым. И эта ожившая картина Рафаэля… Словом, нельзя решать наспех. Надо подумать.
Они проговорили до вечера, взахлеб, перебивая друг друга, то смеясь, то плача. Перемешалось все. И детские воспоминания, и его военные приключения и страдания, и её томительное пребывание в монастыре. Когда вдруг Егор взглянул на часы, то в ужасе схватился за голову, давным-давно Соболевы ждут!
За роскошным столом, полным диковинных яств, морских тварей, приготовленных особенным образом, фруктов, рыбы, сладостей, разговор не клеился, все возвращаясь потихоньку к одному. Зоя с напряжением следила за братом, какое он примет решение. Неужели вот сейчас, в первые мгновения он снова превратится в деспота и увезет её? Тогда она вряд ли увидит Петю. А если и увидит когда-нибудь, потом, зимой в холодном Петербурге, то, кто его знает, как там все сложится.
Викентий Илларионович днем выдержал пылкий напор сына, который требовал уговорить Аристова путешествовать вместе. Соболев сильно сомневался. Если он будет печься о любовных поползновениях своего дитяти, тогда от научных целей экспедиции мало что останется. Профессор вежливо предложил Аристовым продолжить путешествие вместе, плыть по Нилу, посетить пирамиды и иные древности. Зоя загорелась, но Егор не собирался так долго оставаться в Африке. Он сомневался. Петя аж побелел, глядя на задумчивое лицо Аристова. Лавр тихонько ухмылялся, наблюдая за откровенными страданиями кузена, и с наслаждением терзал огромные красные клешни омара на своей тарелке.
Повисло неловкое молчание. Серафима Львовна за обедом почти не проронила ни слова. Она сидела напротив нового знакомого и могла без помех его разглядывать. Он в возрасте Лавра, но сколько в нем силы, мужественности! Он точно лев, который спокоен и задумчив, но внутри у него кипит звериная сущность. Она поймала себя на том, что ей все время хочется смотреть на него, хотя это и невежливо. Никогда, никогда она не встречала подобных мужчин. До сего дня все мужское сосредоточивалось в муже, сыне и племяннике. Но рядом с новым знакомым эти трое разом поблекли, скукожились. Она вдруг впервые увидела, что муж её совершенный старик, а юноши – и просто два инфантильных баловня. Ей стало неприятно от этих нелестных мыслей и она рассердилась на гостя. И вдруг, сама не зная, зачем она это делает, произнесла:
– Сударь, поверьте, мы были бы просто счастливы, если б вы и ваша сестра продолжили путешествие вместе с нами. Мы, европейцы, должны в этой далекой стране держаться друг за друга. А вы, по всему видно, человек опытный, вы, в случае чего, можете нас защитить. Мы же со своей стороны сделаем все, чтобы ваше пребывание с нами было чрезвычайно интересно и приятно. Мой супруг известнейший специалист по древней истории. Полагаю, что и вам, и Зое Федоровне будет небезынтересно его общество. И потом, вместе всегда веселей!
Соболев оторопел. Он не ожидал услышать подобные слова из уст жены. Аристов же весь как-то внутренне напрягся, потом вдруг улыбнулся широкой улыбкой.
– После ваших слов, сударыня, невозможно иное решение. Итак, господа, мы принимаем ваше предложение.
– Ура! – закричал Петя. – Шампанского!
Лавр снова злорадно усмехнулся и внимательно посмотрел на дядю, Аристова и тетушку. На лице Соболева не отразилось ничего. Аристов поднес свой бокал к бокалу Серафимы Львовны, и они чокнулись с легким звоном. Шампанское колыхнулось, слегка зашипело, пузырьки взметнулись вверх, вино заиграло, замерцало. Или это не шампанское отозвалось в груди Егора и Серны стремительным жарким огнем?
Глава двенадцатая
Еще не пробило и семи часов, как наши путешественники тронулись на ослах из гостиницы в Каире, куда они прибыли накануне, в сторону Гизы. Известно, что подобным образом часов за семь можно добраться до пирамид и успеть к вечеру того же дня вернуться обратно. Хозяин отеля предупреждал путешественников, что там желательно двигаться большой компанией. Иначе можно сделаться жертвой разбойников и мошенников феллахов, коих в окрестностях пирамид пруд пруди.
К тому же надобно остерегаться покупки разных «древностей», изготовленных в местных лачугах и выдаваемых за уникальные древние предметы. Все эти советы пригодились, потому что по мере приближения к пирамидам число феллахов в синих куртках, желающих стать проводниками богатых иностранцев, увеличивалось прямо на глазах. Они наперебой выкрикивали что-то историческое, желая потрясти слушателей своей ученостью, предлагали «древние» статуэтки Осириса и Анубиса, руку мумии, воду, серебряные греческие монеты, опять же очень «древние». Соболев только смеялся и гнал их, впрочем, пришлось согласиться на присутствие одного проходимца, наиболее пристойного на вид, к тому же бегло говорящего по-английски. Его и наняли для сопровождения. Соболев всю дорогу искренне потешался над тем, что этот доморощенный гид пытался рассказывать из древней истории, и, к слову, кое-что даже записал в свой дневник, чтобы после повеселить студентов на лекции.
Когда путешественники оказались на плато Гиза и перед их взором из песка выросли величественные пирамиды, огромными ступенями уходящие в небо, то в первые мгновения Викентий Илларионович не мог говорить, так его переполняли чувства.
– Господи помилуй! Какое счастье, что я вижу это! Десятилетиями рассказывать студентам, во всех подробностях описывать и ни разу не видеть собственными глазами эти грандиозные сооружения!
Серафиме Львовне даже показалось, что слезы сверкнули в глазах всегда сдержанного и чопорного мужа. После памятного обоим побега Серны в монастырь никогда она более не видела его таким взволнованным и растроганным.
Молодые люди столпились около профессора, ожидая увлекательного рассказа. Лавр поспешно
