крепкого испанского вина – на всякий случай, чтобы иметь под рукой подкрепляющее средство, которое могло пригодиться в этой рискованной затее. Затем, обернувшись к Маргарите, он просто сказал:
– Идем. Нам нужно сделать одну вещь…
Ягеллонский Музей, мрачное, тяжеловесное здание из серого камня, располагался в Бельведерском Парке, устроенном на французский манер. Повернув направо от Ворот Св. Рудольфа, Фауст и Маргарита оказались прямо перед ним. В окнах Музея не горело ни единого огонька. Кругом не было ни души. Стояла гнетущая тишина. Маргарита старалась ни на шаг не отставать от Фауста, направившегося прямо к крыльцу.
Бормоча непонятные заклинания, Фауст стоял у дверей. Его опасения подтвердились: колдовство оказалось бессильно. Тяжелые створки, окованные бронзой, никак не хотели открываться. Чуть поодаль Маргарита подставила лунному лучу свое лицо, казавшееся безмятежным и сверхъестественно прекрасным в серебристо-голубоватом свете. Но сейчас доктору Фаусту было не до любования красотой подруги. Знаменитый алхимик знал множество случаев, когда плохое произношение магических слов – неправильно поставленное ударение или не вовремя сделанный выдох – сводило на нет результаты многолетнего труда. Страшный бич всех магов, насморк, приводил к трагической гибели многих великих ученых, когда они нечаянно чихали или сморкались во время произнесения наговора, ибо любой посторонний звук, вклинившийся в магическую формулу, мог иметь совершенно непредсказуемые последствия.
Перепробовав все Отворяющие Заклинания и не добившись никакого результата, Фауст решил прибегнуть к крайним мерам. Вынув из сумки сверток с инструментами, он развернул его и, отобрав несколько тонких металлических предметов, напоминающих воровские отмычки, несколько минут возился с замком. Раз-другой он большими глотками пил вино прямо из бурдюка, чтобы хоть немного снять нервное напряжение и привести рассеянные мысли в порядок. Наконец, выпрямившись, Фауст толкнул дверь – она чуть приоткрылась. В эту щель и пролезли они с Маргаритой.
Они очутились в центральном холле музея – огромном темном зале. Тусклый лунный свет, проникавший сквозь витражи высоких, узких готических окон, не мог рассеять царившего здесь полумрака. Однако Фауст мог обойтись и без света – помещение было хорошо знакомо ему. Он потащил Маргариту, заглядевшуюся на портреты древних польских королей, в узкий коридор, окончившийся тупиком.
– И что же дальше? – спросила Маргарита, увидев перед собой прочную каменную стену.
– Смотри. Сейчас я покажу тебе кое-что. Тайна Ягеллонского Музея известна немногим…
С этими словами доктор нащупал в кирпичной кладке стены механизм, открывающий потайной ход. Особым образом нажав на скрытую пружину, он отступил на шаг назад. Раздался глухой гул; выстланный каменными плитами пол вздрогнул под ногами Фауста и Маргариты – и они увидели, как часть сплошной каменной стены откатывается назад. Перед ними был узкий тоннель, показавшийся Маргарите черным провалом в саму преисподнюю. Ни малейшего проблеска света не было видно в его кромешной тьме; ни звука, ни шороха не доносилось из-за стены.
– Куда он ведет? – прошептала девушка.
– В потайную комнату, – ответил ей Фауст. – Там создан целый музей магических объектов и предметов культа более ранних эпох. Святая Церковь давным-давно уничтожила бы бесценные сокровища, хранящиеся в нем, сожгла на костре его посетителей и, может быть, не оставила от Ягеллонского Музея камня на камне, если бы узнала о существовании этой комнаты.
И ученый доктор увлек оробевшую спутницу во мрак коридора. Воздух здесь был спертым, и тончайшая пыль, поднятая их шагами, щекотала ноздри. Одолев не слишком крутой спуск, Фауст и Маргарита попали в просторную комнату с высоким потолком. Их глаза успели привыкнуть к темноте, а в зале было уже не так темно, как в коридоре, – поэтому они сумели разглядеть застекленные столики и шкафы, где хранились редчайшие экспонаты. Доктор Фауст почувствовал, как мурашки забегали у него по телу – оказавшись перед лицом глубочайшей древности, он испытывал смешанное чувство благоговения и страха. Вещи, собранные здесь, были сделаны руками искуснейших мастеров, живших за несколько тысячелетий до Рождества Христова. Осторожно ступая по каменному полу, Фауст провел вздрагивающую всем телом Маргариту в противоположный конец потайной комнаты. Они увидели много разных диковин: волшебные медные кольца халдейских магов, попавшие сюда из Ура – столицы древнего царства меж двух великих рек, – бронзовые кольца из Тира – с их помощью оракулы предсказывали будущее, – кремневые ножи, которыми иудеи закладывали свои кровавые жертвы (если бы мертвый камень, из которого были сделаны эти клинки, мог заговорить, то – кто знает? – не поведал бы он что-нибудь о жизни библейского пророка Моисея?), жуки-скарабеи – древние египтяне верили в их волшебное свойство исполнять любые желания, – серповидные жертвенные ножи кельтов, поклонявшихся радуге… Среди предметов культа и волшебных талисманов племен, давно исчезнувших с лица земли, попадались творения магов современной эпохи: медная голова Роджера Бэкона, Машина Абсолютного Знания, изобретенная Раймундом Луллием, которую предполагалось использовать для обращения язычников в христианскую веру, несколько Призраков и Матрикатов Джиованни Баттисты Вико (в наиболее доступной для восприятия форме), сложные механизмы и вещи, о назначении которых не мог догадаться даже сам доктор Фауст.
– Этого более чем достаточно, – сказал он, набрав целую кучу колдовских приспособлений из застекленных витрин.
– Тебя повесят за это! – воскликнула Маргарита.
– Сначала пусть попробуют меня поймать, – ухмыльнулся Фауст. – Вон там висит настоящая Мантия Турина. Не прихватить ли нам ее с собой?
– Не нравится мне твоя затея, – сказала Маргарита. – У меня такое чувство, что вот-вот случится какая-то беда…
Тем не менее она подошла к витрине, на которую указывал Фауст, и набросила пыльную мантию себе на плечи.
В тот же самый миг из коридора, по которому они попали в потайную комнату, донесся резкий стук тяжелых сапог, окованных железом. Такие сапоги обычно носили караульные-гвардейцы. Если арестованный преступник в припадке бессильной ярости пытался наступить на ногу своему конвоиру, твердые металлические пластинки на носках сапог защищали гвардейца от болезненного удара каблуком по пальцам.
– Мы попались! – раздался горестный вопль Маргариты. – Теперь нам не выбраться отсюда…
– Молчи. Подойди сюда, скорее! – приказал ей Фауст. Быстро разложив на полу в определенном порядке магические предметы, алхимик взмахнул руками и громовым голосом произнес заклятье – Великое заклятье, нарушающее привычный ход событий и способное изменить саму природу вещей. Эхо под потолком неразборчиво повторило его слова. Губы Маргариты приоткрылись, а глаза расширились от изумления, когда она увидела радужное сияние, исходящее от предметов, лежащих у ног Фауста. Свет разгорался все ярче, и вот уже фигура Фауста, подносящего ко рту бурдюк с вином, начала таять в воздухе. Волшебные лучи упали на Маргариту, расцветив полинявшую пыльную накидку на ее плечах всеми красками радуги…
Когда запыхавшийся гвардеец с пикой наперевес вбежал под высокие своды потайной комнаты, где еще несколько мгновений назад звучали человеческие голоса и горел свет, он никого не обнаружил. В огромном зале было тихо и темно.
Глава 11
Фауст и Маргарита продрогли от резкого холодного ветра, когда некая могучая сила подняла их высоко над землей и перенесла на зеленую лужайку в предместье Рима, где только что закончилась торжественная часть праздника – XLIV Всемирного Шабаша, или Великого Бала Сатаны. Солнце уже почти зашло. Приземлившись на росистом лугу в долине меж двух гор, гребни которых были похожи на головы сказочных чудовищ, ученый доктор и его спутница увидели множество пустых мехов из-под вина, ярких бумажных колпаков и груды мусора, оставшиеся на примятой траве после того, как огромная толпа демонов и ведьм разлетелась кто куда. Оглядевшись кругом, доктор Фауст заметил группу венгерских музыкантов,
