Дискета лежала там. Девушка взяла ее, а книгу поставила на место.
Утром Илья Иванович, перед тем как уйти из квартиры вместе с молодой любовницей, зашел в свой домашний кабинет. Он решил стереть в компьютере из памяти все, что переписал ночью с документов на дискету. Посчитав, что так будет лучше. Пусть останется одна дискета. Ее данные всегда можно размножить при желании, а хранить компромат на Мономаха в компьютере, рисково.
Проходя мимо книжного шкафа, он глянул на полку, где среди других книг стояла и книга Пикуля. Она стояла на том самом месте, куда он ее поставил ночью. Проверять, там ли дискета, он не стал. Да и куда она могла деться? Ведь, кроме него, никто не знает о ее существовании. Так рассуждал Архангельский.
Они вместе вышли из квартиры, и Илья Иванович отвез Леночку к ней домой, а сам поспешил в банк. С нетерпением дожидался вечера, чтобы снова увидеться с красавицей. Без нее он теперь не представлял свою жизнь.
Еще до конца не подозревая, что эта дискета так может заинтересовать Мономаха, Леночка позвонила ему из дома и вкратце рассказала о записи на ней. Только про то, что теперь эта дискета у нее, говорить не стала. Ведь, по сути, она теперь воровка. Украла дискету, хотя Манохин ее об этом не просил и еще неизвестно, как он отреагирует на такую инициативу. Она боялась признаться в воровстве.
Феноменальной ее память не была, но и того, что она сумела запомнить, оказалось достаточно, чтобы Архангельскому вынесли приговор. А её Манохин настрого предупредил, чтобы больше дома у банкира не появлялась.
Пожалуй, только тогда она и поняла, насколько все это серьезно. И на душе у Леночки сделалось скверно. Получалось, она подставила Архангельского. Любить его не любила. Так, временная привязанность. Ей велели, и она за деньги согласилась проводить с банкиром время, вжившись в роль любовницы. И хотя господин банкир нисколько не нравился ей, но за этот поступок она почувствовала себя последней сволочью. С горя напилась и уехала к брату.
Глава 37
Игорь Павлов вернулся с первой Чеченской без обеих ног. Поначалу, целый год жил с сестрой Леной в квартире оставшейся от родителей. Но потом решил добиваться своего жилья. Ведь и дураку понятно, стесняет он сестренку, хотя та и помалкивает.
Девка она красивая. Только вот девятнадцать исполнилось, а от богатых женихов отбоя нет. Приходят они к ней домой, а тут он, братан, на своей инвалидной коляске. Да и пятый этаж, не первый. И чтобы подышать воздухом, приходится довольствоваться только прогулкой на балконе. И сидит он там как скворец на скворешне.
И тогда Игорь стал засыпать письмами не только родной краснопресненский военкомат, но и министерство обороны. Самому президенту писал. Многого не требовал. Лишь бы отдельное жилье предоставили.
Трудно сказать, в какой инстанции проявили к нему жалость. А может и во всех. Доконал их бывший старший сержант разведбата Павлов, и ему великодушно выделили отдельное жилье. Как и просил, на первом этаже. Конечно, район не престижный, и квартира, ни есть какая. Ремонт в ней не делался лет двадцать. Как потом он узнал, в ней жила одинокая старуха, и когда умерла, туда заселили его.
Но это все же отдельная, однокомнатная территория!
Лена приехала к брату вечером. Долго барабанила в дверь, пока брат инвалид заполз с кровати в инвалидную коляску и на ней подкатил к двери. Прошло минут десять не меньше. Уж уехать хотела.
Сестренку Игорь встретил не очень приветливо. Сам частенько, насколько позволяла пенсия, напивался пьяным, но страшно ругался, когда это случалось с младшей сестрой. Увидев сестру пьяной, рассердился.
– Дура! Посмотри на себя. Нажралась, как свинья. Не стыдно тебе?
Но Лена не хотела слушать его нравоучения. Конечно, он переживает за нее. Но и она ведь не маленькая. Прилично зарабатывает и братцу подкидывает деньжат. А выпила, значит, повод есть.
– Перестань, Игорек, – отмахнулась от него девушка и, войдя в комнату, поставила на стол пакет, в котором было две литровых бутылки водки. Пришла не с пустыми руками. Ему бы радоваться, а он орет.
Игорь глянул на пакет. Строгий взгляд его несколько смягчился. Но она должна прислушиваться к нему. Он ведь старший брат.
– Я еще замуж должен тебя выдать. Чтоб ты детей нарожала. У меня семьи нет, так хоть на тебя бы порадоваться, – сказал Игорь сестре и чуть не заплакал. Обидно стало за свою сломанную жизнь, за которую ему никто не в ответе. Думал, у сестры все нормально, а оказывается, нет. Понимал Игорь, по рукам пошла девка. Но исправить ничего не мог. И оттого еще обидней. Там, на войне, мог что-то сделать, а теперь он инвалид, хотя еще и есть силушка в руках.
А Лена села на стул и расплакалась.
– Чего ты, Ленка? Ну, скажи, кто тебя обидел? Руками задавлю гада! – он так сжал кулаки, что пальцы захрустели.
– Сволочь я, Игоряшка. Понимаешь? Самая настоящая, сволочь!
– Не понимаю, – помотал головой брат и покосился на принесенную водку. Выпить бы сейчас не помешало, чтобы понять, о чем она.
– Я ведь сегодня человека сдала. Не знаю, может он для кого-то и плохой, но ко мне относился хорошо, – пожаловалась Лена.
Брат, хоть и грубиян, но человек с понятием и всегда ее жалел. Он поймет ее горе. Посочувствует. Успокоит. А может и подскажет чего.
– Ну, ты даешь, сеструха! – выпалил Игорь удивленно и спросил: – Как это сдала? Кому? Чего ты мелешь, дура пьяная? Расскажи все толком? А то болтаешь, сама не знаешь чего. Тоже мне, сдатчица.
И Лена рассказала Игоряше все: как познакомилась с Мономахом, как он заставил ее приглядывать за Архангельским. Жалко банкира стало, но брат, отпив прямо из горлышка несколько глотков водки, и захмелев, сказал довольно резко:
– Банкир твой, такая же сволочь, как и этот Мономах. Ты его не жалей. Тут уж как говорится, вор у вора дубинку украл. Теперь ты о себе побеспокойся. Это поважнее будет. Когда о себе-то.
Лена вначале не поняла. Она пьяная. Игоряша уже глазом косит от выпитого. Ведь то и дело прикладывается к бутылке, и все из горлышка. Научился, водку лопать из горла.
– А чего мне о себе беспокоиться?
– Дискета у тебя?
– Ну, у меня…
– И чего ты с ней делать собираешься? – поинтересовался Игоряша.
Вот так вопрос: не в бровь, а в глаз. Чего с ней делать? Лена не знала и призналась в этом брату.
– Ну и дура, раз не знаешь! – пожурил ее Игоряша за слабую смекалку и посоветовал: – Ты сейчас позвони, этому князю Мономаху, цену предложи за дискету. Поняла? Пусть денежки выложит. Да побольше.
Лена хмельным глазом уставилась на часы.
– Время час ночи. Неудобно как-то беспокоить…
Но Игоряша долго уговаривать ее не собирался. Отпив еще водочки, достал из ее дамской сумочки сотовый, вложил сестре в ладошку.
– Плевать тебе на время. Тоже мне, королева персидская. Звони, – настойчиво произнес он, имея во всем этом скрытый замысел, поживиться за счет сестры. Она ему подкидывает каждый месяц к скудной инвалидной пенсии по три тысячи. Но, если не ошибается, то дискета дорого стоит. Значит, можно сорвать с этого Мономаха солидный куш. Может осуществится давняя мечта Игоряши, будет на что заказать
