– Дурак. Лаптежник. Это когда по всему члену вставляют шарики. Бабам очень нравится. И тебе понравится. А ты, дешевка, чего сидишь? Вылезай. Сейчас я тебя оттрахаю на снежной постели.
– Артем, прошу тебя, не надо. – Наташа всхлипнула, приложила платочек к глазам. Но растрогать толстяка ей не удалось.
– Дрянь! Паршивая дешевка!
– Да, Артем, дешевка. Пожалуйста, не надо. – Наташа заплакала.
Толстяк подбежал к девушке, наотмашь ударил по щеке.
– Ты весь вечер балдела за мой счет.
– Я отдам, Артем.
– А пятьсот долларов, которые прошлый раз у меня брала, тоже отдашь?
– Отдам, Артем. Только не сейчас. Завтра отдам. Обещаю.
– Что? Ты мне обещаешь отдать?
– Да, Артем, обещаю. Только, пожалуйста, не надо. Давай уедем к тебе. Хочешь, можем поехать ко мне?
– Ты жалкая тварь! Ты решила смотаться от меня. Уехала с этим педрилой.
Пьянков стоял метрах в шести от толстяка. Если бы только можно было приблизиться, оказаться рядом. Он бы выбил пистолет из руки ублюдка, а потом показал, кто из них двоих педрила.
– Слушай, не называй меня так больше. Нужна девка, забирай. Но не оскорбляй меня. В конце концов, я не сделал тебе ничего плохого, – сказал Пьянков, тут же сожалея о сказанном. Наверное, лучше бы промолчать. Ночь. Их тут всего лишь трое. И что стоит этому придурку выстрелить по пьянке? Он даже потом и не вспомнит.
Артем в два прыжка очутился рядом с Пьянковым, сунул дуло пистолета ему в нос.
На Пьянкова потянуло запахом водки вперемешку с закуской. Хотелось отвернуться, но вряд ли Артем стерпит такое пренебрежение.
– Ты еще будешь мне приказывать? Боишься за свое очко? Или за нее? – он кивнул головой на девушку. – Напрасно. Натаха у нас с пятнадцати лет в ходу. Ты спроси, под кем она только не побывала.
– Прекрати, Артем. Ты ведешь себя по-свински! – воспротивилась нападкам девушка. Сейчас ей Артем был противен. Никогда бы не связалась с ним. Даже близко не подошла бы, если бы не деньги, которыми Артем любил сорить направо и налево. Девицы всегда за ним увивались табунами. И Артем загордился. Девушки для него стали чем-то вроде мусора. Немного получше он относился к Наташе, наверное, за ее красоту. Всегда балдел от ее улыбки, не разрешал танцевать с другими. А тут побег. Такого Артем простить не мог.
– Я – по-свински? Хорошо, ладно. Тогда вот что, цаца. Расстегни шубу. Ну! – приказал оскорбленный толстяк.
Девушка не подчинилась, и он выстрелил в ее направлении. Убивать не хотел, скорее попугать. Чтобы знала, с кем имеет дело.
Пуля пролетела у ног Наташи, вонзившись рядом в землю.
– Ты что, Артем? – Девушка стала быстро расстегивать пуговицы.
– В самом деле, нельзя ли поаккуратней с пистолетом? Это не игрушка, – решил Пьянков заступиться за Наташу. Чертов придурок!
– Помалкивай. Дойдет и до тебя очередь портки снимать.
Наташа расстегнула шубу и стояла в ожидании, что же еще ей прикажет сделать Артем.
Ветер раздувал полы шубы. Наташа стояла в белой кофточке и короткой юбочке.
– Как, педрила, тебе ее ляжки? – спросил толстяк, как будто речь шла о товаре, принадлежащем ему.
Пьянкову нравились ее красивые длинные ноги. Но не станешь же с этим недоделанным обсуждать ее достоинства.
– Ладно. Забирай девчонку. Я уезжаю, – сказал Пьянков и только сделал всего шаг в сторону, как Артем заорал и прицелился ему в голову.
– Стоять! – Грохнул выстрел.
В самый последний момент Пьянков успел присесть. Пуля не задела его головы, но пробила шапку, сбросив ее на снег.
– Все, все. Я стою, Артем. – Такое обращение по имени толстяку понравилось. Второй раз он стрелять не стал.
– Хорошо. Стой, – сказал он и повернулся к Наташе: – А ты, ягодка, расстегни теперь кофточку. Я хочу, чтобы ты потрясла своими сиськами. Такой товар нельзя прятать в лифчик. Давай, порадуй нас с педрилой.
На этот раз Пьянков ничего не сказал, стерпел. Теперь он жалел о том, что принял машину толстяка за милицейскую и положил свой пистолет под коврик. Сейчас бы самое время им воспользоваться. Всего только один выстрел в это грузное тело – и он спасен.
Наташа послушалась, медленно, пуговица за пуговицей, расстегнула кофточку, и Пьянков увидел ее полные груди с выпуклыми сосками. Освободившись от кофточки, они будто выпрыгнули, такие упругие и соблазнительные.
– А? – обернулся толстяк к Пьянкову. – Как тебе ее сиськи? По глазам вижу, нравятся.
– Нравятся, – ответил Пьянков. Они и в самом деле ему нравились. Но если бы и не нравились, разве рискнешь возразить человеку, у которого в руке пистолет?
Наташа стояла, легко покачиваясь. Пьянков так и не понял, для чего она это делала. Чтобы соблазнить пьяного Артема? Так вроде ему соблазн не требовался. Скорее, ему хотелось унизить ее.
– Молодец, – похвалил толстяк Наташу. – Послушная девушка. А теперь расстегни юбку. И делай это медленно, чтобы доставить нам удовольствие. Да, педрила? – спросил он у Пьянкова.
Пьянков не ответил. Он смотрел на руку с пистолетом, направленным ему в голову. Можно попробовать схватить за эту руку, отвести дуло в сторону. Но если толстяк опередит его и выстрелит – тогда все.
– Ты чего, уснул стоя? – спросил Артем. Пьянков понял, что вопрос предназначается ему. Артем смотрел на него подозрительно. Словно почувствовав неладное, он отошел на пару шагов в сторону.
Наташа и на этот раз перечить не стала. Расстегнула «молнию» и сбросила юбку на снег. Теперь она стояла в норковой шубе, в узких трусиках, чуть прикрывающих треугольник волос.
– Ты не запахивайся в шубу, – велел Артем, подошел и сам распахнул шубу. – Ну, Натаха, красивая ты, – восхищенно проговорил он.
– Артем, может, не надо? Холодно. Я могу простудиться, – попросила Наташа. Перед Артемом она была послушной овечкой.
– Ни хрена с тобой не случится. Сейчас оттрахаю тебя, и катитесь с педрилой отсюда. Снимай. – Он показал пистолетом на трусики, предлагая снять их.
– Может, хватит, Артем? Ну что ты в самом деле? Ну прости меня? Поехали отсюда. Я и не хотела ехать с ним. Не знаю даже, как так получилось. Он посадил меня в машину и увез, – кивнула она головой на Пьянкова, сваливая всю вину на него.
«Вот стерва! Молчи. Кто тебя за язык тянет», – но вслух Пьянков произнести это не решился. Артем мог разозлиться. Ведь он считал, что Наташа принадлежит ему как вещь, и не любил, когда о его вещах говорили плохо.
Но от вида обнаженной Наташи он, кажется, подобрел и проговорил как бы нехотя:
– Ладно. С педрилой потом. Ты давай оголяйся совсем.
– Ну, Артем. – Наташа решила покапризничать. Но толстяк рванул трусики за резинку.
– Сама снимешь? Или мне снять?
– Сама, – ответила девушка, покосившись на стоящего в стороне Пьянкова. «Наслаждайся, ты же этого от меня хотел», – как бы говорил ее взгляд.
Она сняла трусики, бросила их на юбку. Теперь из одежды на ней осталась распахнутая шуба и короткие сапожки. Освещенная светом фар, в таком наряде она выглядела потрясающе.
– Хоть на обложку порножурнала размещай. Красавица, – впервые Артем улыбнулся.
