что в эту осень здесь очень много льда, больше чем обычно. Однако он весь переломан и плавает много мелких айсбергов. Океан здесь очень мелкий, и мы увидели несколько карибу, которые бежали вдоль берега на юг. Вероятно, мы очень испугали их, так как летели низко, не выше двухсот футов. Мне казалось, что это опасно, но Бисби хороший пилот.
Танцор, о котором мне говорил Бисби, появился…? случился…? посетил…? танцевал? не знаю, как сказать, — в двух милях к востоку от Демаркационной точки, на границе с Канадой, там, где впадает река Маккензи. Вид следов Танцора поразил меня гораздо больше, чем я ожидал. Это была широкая ледяная полоса по еще незамерзшей тундре. Я хотел приземлиться, но Бисби не нашел поблизости ни одной подходящей площадки, а для путешествия пешком мы не были должным образом экипированы. Однако было бы полезно, чтобы кто-нибудь посетил это место, собрал образцы и внимательно все рассмотрел.
Это действительно фантастическое зрелище. Полоса шириной в полумилю от берега в тундру представляла собой сплошной блок льда. День был солнечный, и лед слегка парил. За месяц блок подтаял. Я насчитал восемнадцать погибших карибу вокруг. Бог знает, сколько их внутри этой полосы. Около трех сотен, согласно словам эскимоса Бисби. Но там было еще нечто, что должно заинтересовать тебя. Вокруг собралось много волков — сотня, а может и больше. Две огромные стаи. Они двигались в полумили от Танцора, я буду его так называть, так как не могу придумать другого названия. Эти волки, видимо, поедали карибу, которые оттаивали из-подо льда. Они вели себя так, как будто знали, что там, в толще льда, еще много пищи для них. Весьма разумное предположение.
Дайана, я буду в Булдере на следующей неделе. Я поеду в Вашингтон для разговора с Брукманом, а йотом поеду в Национальную Арктическую Комиссию. Когда я вернусь, мы обязательно пообедаем вместе. Ты расскажешь мне о канис латранс, а я — несколько эскимосских легенд. А сейчас я собираюсь в Даунтаун Барроу — трепещи, Манхэттен! — выпить с Бисби. Он хороший человек и всегда набит сюрпризами.
Скоро увидимся, посматривай на дорогу в Ломакс…
Глава 6
О Стовин, подумала она, как мне не хватает тебя. А почему не хватает, я не знаю, ведь, пока ты был здесь, я довольствовалась одним поцелуем в щеку раз в неделю. Но уже прошло шесть недель и мне недостает тебя.
Она посмотрела на толстую пачку печатных листов, лежащих перед ней на маленьком столике. «Гибридизация канис руфус и канис батранс в Сангре де Кристо Маунтен Нью-Мексико» — гласила надпись на желтой обложке… Дайана Хильдер, доктора Философии, Университет Колорадо.
Вот оно, подумала она. Работа восемнадцати месяцев… 45000 слов, 237 цветных слайдов.
Но это создаст мне имя, потому что никто, занимающийся проблемами спаривания красных волков, которых осталось в США не более тридцати штук, и койотов, которых очень много, не сделает себе имени на такой работе. Несмотря на то, что ей удалось вывести новый вид, гибрид, и тем самым спасти от уничтожения род красных волков, если конечно удастся защитить этот новый вид от человека. Разумеется, это будут не чистокровные красные волки. Но все же вид хотя и изменится, но не вымрет. Немногие животные способны на это. Собаки сделали это, но без помощи человека. Умный канис руфус делает это сам. Смог бы человек сделать это в случае необходимости? Вряд ли.
Теперь пришла пора покинуть Альбукерк, Университет и вернуться в свой колледж в Булдере. Она подумала без особого интереса, что она будет делать дальше. У нее были предложения из Канады работать над сезонной миграцией, но это все еще очень неопределенно. Во всяком случае, работать в Булдере она больше не собиралась. И перед ее глазами возник образ небольшого городка в Колорадо. Велосипеды, стоящие возле красно-коричневой стены колледжа, учащиеся, прогуливающиеся по улицам, уютные старые районы с небольшими особняками, утопающими в зелени. И над всем этим громада горы на фоне неба с огнями Национального центра Исследований атмосферы на склоне. Да, неплохо будет провести немного времени в Булдере. Но немного. Нигде, Хильдер, нигде, — твердо пообещала она себе, — ты не будешь задерживаться надолго. Она снова взяла письмо Стовина. В нем было несколько любопытных замечаний.
Корпус Биологии находился в центре научного городка. Она прошла по парку, наслаждаясь ярким солнцем. Вокруг летали поздние бабочки самых невероятных расцветок. В корпусе вряд ли кто-то был, но, поднимаясь по лестнице, она вошла в пустой коридор, прошла в комнату исследователей и застыла от удивления: перед ней был человек, которого она хотела увидеть.
— Хэлло, Френк, я ищу тебя.
Человек за столом у окна отложил журнал, который читал. Дайана успела заметить, что это был английский научный журнал «Нэйчур».
— Прекрасно, — сказал он, — Это должно было случиться. Теперь я могу сделать еще одну попытку, но умоляю, будь со мной ласковой.
— Не беспокойся, — сказала она смеясь. — Я учла прошлый урок и теперь буду держаться от тебя подальше, — И она отскочила назад, когда он сделал полушутливую попытку схватить ее. — Мне нужно тебя кое о чем спросить.
— Почему я каждый раз танцую минуэт? — спросила она себя. Френк Ван Гельдер был уже женат, и ему стукнуло сорок два года, но иногда он вел себя, как зеленый мальчишка. Но он очень много знает о повадках канис люпус? Канис люпус — северный волк, основатель вида.
— Спрашивай, — сказал великодушно Ван Гельдер.
— Имеются ли примеры того, что серые волки активно ищут падаль? Я имею в виду животных, давно погибших.
Ван Гельдер стал серьезным, каким он становился тогда, когда ему задавали серьезные вопросы.
— Канис люпус ищет падаль, — задумчиво произнес он. — Это бывает крайне редко. И чаще всего — это останки человека. В Шотландии и Центральной Европе существует много примеров того, что волки грабят старые кладбища.
Дайана содрогнулась, но Ван Гельдер не заметил этого.
— Нет, — сказал он. — Волки любят свежую добычу.
— Значит, для тебя увидеть волка — даже целую стаю, ожидающую, когда появится падаль, — будет неожиданностью? К тому же, когда вокруг пасутся живые олени.
— Если волк ищет падаль, то это может быть только волк-одиночка. Нет, я не верю, что стая может опуститься до такого. Полярные медведи — да. Они обшаривают льды в поисках падали. Но не волки. И уж во всяком случае, не стая, не социальная группа.
Дайана нахмурилась.
— А сколько волков может быть в стае?
— Примерно столько же, сколько и у других видов волков. И это ты знаешь не хуже меня. Семейная стая — шесть, десять… А если очень холодно, то максимум двадцать.
— Но не сотня?
Он рассмеялся.
— О, Боже, нет. Ты наверное читаешь сказки. Численность стаи определяется возможностью сопротивления жертвы. Совершенно нет необходимости собираться в такую стаю, чтобы затравить три или четыре карибу. И ничто не рассеивается быстрее, чем стадо оленей при нападении волков.
— Значит, ты удивился бы, увидев стаю волков в сто голов?
— Разумеется. Я сказал, что нет необходимости волкам собираться в такую стаю. По крайней мере, с тех пор, как умер последний мамонт.
Она удивилась.
— Последний мамонт?
— Конечно. В Плейстоценовую эру было только два живых существа, способных справиться с мамонтом. Это канис люпус и хомо сапиенс. Волки и люди. Люди изобретали ловушки и оружие, волки совершенствовали зубы и когти. Но и те, и другие научились сотрудничать друг с другом. Я полагаю, что ты не сможешь убить мамонта в открытом бою, один на один. И волки тоже убивали мамонта, собираясь в
